Александр Даниэль об Арсении Рогинском

Арсений Рогинский Исследователь истории инакомыслия в СССР Александр Даниэль – о давнем друге и соратнике по "Мемориалу" Арсении Рогинском.

Мы познакомились 21 августа 1968 года – такую дату сложно забыть. Шапочно поддерживали знакомство лет 5-6, а потом, где-то в начале 76-го начали плотно общаться в связи с общим делом. Был такой большой, толстый, самиздатовский исторический альманах – сборник "Память". Ребята придумали его делать, и меня это страшно заинтересовало. А мотором этого дела был Арсений.

Арсений был моим старшим товарищем и главным редактором – только не было у этого предприятия штатного расписания. Мы собирали материалы, готовили к публикации документы, мемуары, статьи.

Би-би-си: И через несколько лет им заинтересовался КГБ?

КГБ им заинтересовался почти сразу же. Мы были те еще конспираторы, хотя сборник был анонимный. Просто они дозрели до того, чтобы посадить его, только в 1981 году.

Би-би-си: Арест случился внезапно?

Нет, это не было внезапно. За несколько месяцев ему сказали: не угодно ли уехать за границу, вот вам виза в Израиль. Он сказал, что ему не угодно. И месяца через три его посадили.

Би-би-си: Как вы реагировали?

Прежде всего нужно было закончить пятый альманах: он уже был сделан, но вчерне. Главную роль после Арсения тогда сыграл наш уже покойный друг Саша Добкин: он взял дело в свои руки и доделал выпуск, конечно, без энергии Арсения все шло медленнее.

А уже когда был собран шестой выпуск, – тогда как раз конец срока подходил, – Сашке передали: хотите, чтобы ваш друг остался на второй срок в лагере – можете выпускать.

Понятное дело, что все мы не решились заканчивать шестой выпуск. Весь портфель собранных материалов мы отдали нашему парижскому другу Володе Аллою, и он начал выпускать свой сборник такого же толка, "Минувшее".

Би-би-си: Вы его встречали из тюрьмы?

Да. Тонкого, звонкого и прозрачного. И говорившего исключительно на блатной фене. Ему месяц понадобился, чтобы избавиться от лагерной манеры разговора.

Би-би-си: Насколько тяжело он переживал годы тюрьмы?

Мне кажется, ему было тяжело, но при этом он всегда говорил, что ему было важно увидеть этот мир, понять, совладать с ним. Вроде у него это получилось.

Би-би-си: Каким он был человеком?

Чудовищно энергичным. Такая, знаете, шаровая молния. Веселым. Но главное – от него прямо электричеством било, особенно когда он работал.

Би-би-си: Это поэтому так получилось, что Рогинский сначала был главным редактором сборника, потом – руководителем "Мемориала"?

Поэтому, но еще и потому, что в нашей команде сборника он был единственным историком. Остальные были любители. Второе – это креативность, конечно. Он фонтанировал идеями, концепциями, подходами, методиками.

Би-би-си: Почему именно он?

Основная деятельность "Мемориала" – историко-просветительская работа, это как раз то, чем мы занимались раньше. У нас был этот опыт. Когда мы пришли в "Мемориал", у людей было огромное желание заниматься исторической, исследовательской работой.

Но как это делать, они не знали. А профессиональные историки в то время к нам не подходили. А Арсений знал, как.

Так и получилось, что историко-просветительское направление в "Мемориале" в Москве возглавил Арсений Борисович. Это было большое счастье для "Мемориала", но не уверен, что такое же счастье для него.

Би-би-си: Почему?

Потому что он ученый, и если бы эти 30 лет он бы просто занимался научной работой, он был бы крупнейшим исследователем советской истории. А так – он был организатор, куратор, советчик, консультант, а вот так сесть и сделать то, что он мог сделать как ученый – это всегда отодвигалось. И так и не случилось фундаментальных монографий, которые он наверняка смог бы подготовить.

Би-би-си: По-вашему, он осознавал эту жертву?

Несомненно. Только он не считал это жертвой – он считал это выбором. Он страдал, но выбор делал вполне сознательно. Ему дело "Мемориала" казалось более важным, чем удовлетворять свое научное любопытство.

Би-би-си: Он объяснял, почему?

Мы часто вместе с ним вырабатывали ответы на такие вопросы, а сейчас, видите, не с кем посоветоваться… Может быть, потому что возвращение исторической памяти он считал важным социальным сдвигом. И был уверен, что может сделать больший вклад в становление массового исторического сознания в "Мемориале", чем в конкретных исследованиях.

Би-би-си: Как вы думаете, у него получилось это историческое сознание сдвинуть?

Как поглядишь на это народное историческое сознание нынче, сразу хочется сказать: "Нет, не получилось". Но, с другой стороны: кто его знает, каким бы оно было, если бы мы этим не занимались? Может, было бы еще более примитивным и диким? Социальная психология не имеет сослагательного наклонения.

Источник: Би-би-си