29 сентября 2017 года в Петербурге ушел из жизни большой друг общества "Мемориал", известный социолог, создатель архивной коллекции о годах Перестройки Андрей Николаевич Алексеев.

Андрей Николаевич Алексеев (1934-2017) – социолог, кандидат философских наук. Работал в социологических институтах АН СССР. Специализировался в области социологии СМИ, социологии культуры, социологии личности, социологического изучения образа жизни и жизненного пути, методологии соц.исследований. В 1970 защитил кандидатскую диссертацию.

В возрасте 45 лет поступил в качестве рабочего-станочникадчика на завод, с целью экспериментального исследование производственной жизни "изнутри". Через 10 лет – в конце 80-х вернулся к вернулся к научной работе. Результаты этого эксперимента легли в основу четырехтомной книги "Драматическая социология и социологическая ауторефлексия".

Работал в Высшей профсоюзной школе культуры, Санкт-Петербургском филиале Института социологии РАН, Социологическом институте РАН.

Создатель архивной коллекции о годах Перестройки ("Алексеевский архив"). В 2000-е годы активно сотрудничал с Научно-информационным Центром "Мемориал" в Петербурге [1], НКО-порталом Cogita!ru [2]

Борис Докторов [3]: Если бы мне пришлось составлять краткую биографическую справку об Андрее Алексееве, то первые полстолетия его жизни я бы описал так. Родился в Ленинграде в 1934 году, в семье с передававшимися из поколения в поколение идеалами служения обществу, высоко ставящей ценности личности и с глубокими традициями честного отношения к своему делу. В юности глубоко верил в идеи коммунизма.

В Ленинградский университет поступил, еще не имея паспорта, но с "золотой медалью" и с отраженными в аттестате зрелости (случай в то время экстраординарный) оценками выпускных экзаменов по трем европейским языкам) Специализировался по славянским языкам и завершил образование, получив "красный диплом".

Вчерашний сталинский стипендиат вскоре стал одним из заметных журналистов ленинградской молодежной печати, пропагандистом коммунистического отношения к труду. Он был шестидесятником и верил в возможность улучшения общества.

Стремление разобраться в том, чем в действительности были воспевавшиеся им формы труда и отношений между людьми, привело его на завод. Он стал рабочим. Анализ увиденного, обнаружение различий между тем, что он писал, и тем, что наблюдал, привели его в аспирантуру: теперь он хотел понять, что должна и может сделать журналистика. Это и был шаг в социологию.

Два года были проведены в Новосибирском Академгородке, где Алексеев защитил кандидатскую диссертацию, потом – возвращение в Ленинград. 70-е годы прошли в социологических организациях Академии Наук. К завершению того десятилетия пришло осознание абсолютной невозможности честно и серьезно говорить о том, что нередко фиксировали социологические исследования трудовых отношений, образа жизни, средств массовой информации. Это стало основой решительного изменения своей жизни.

Идеологические догмы юности и молодости к тому времени остались в прошлом. Еще XX съезд КПСС развенчал для него культ одного "бога" и возвысил, правда, ненадолго, другого – Ленина. Потом было осознание позора советского вторжения в Чехословакию в 1968 г., приобщение к литературе, не подлежавшей "ввозу и вывозу" из СССР, внутреннее несогласие с войной в Афганистане. Социальных иллюзий не оставалось. Он решил снова "уйти в народ".

В 1980 году, в 45 лет, Алексеев уволился из Института социально-экономических проблем АН СССР, поступил на один из крупных ленинградских заводов, освоил профессию наладчика и оператора координатно-револьверного пресса – сложного многофункционального станка. Он снова стал рабочим, как оказалось, – на восемь с половиной лет.

Одновременно Алексеев снова становился социологом, но уже иным. Освободившись от массы идеологических требований, налагавшихся на сотрудника социологического института, освоив ранее невозможное и мало знакомое чувство свободы в размышлениях и действиях, он – вслед за своим другом, несколько ранее его перешедшего из социологов в рабочие, – мог теперь сказать: "Ныне я сознательно становлюсь "рабом" на фиксированное количество часов, а в остальное время я – свободен".

Окружающая среда и желание Алексеева продолжить анализ социальной реальности, что стало к тому времени внутренней потребностью, однозначно задавали предмет его познания – производственные отношения в первичном трудовом коллективе.

Отчасти это было продолжением того, чем ему в последние годы работы в Академии Наук приходилось заниматься. Однако потребность быть честным перед собою и впервые представившаяся для этого возможность требовали выработки какого-то нового способа исследований всего происходящего. Оказалось, что это невозможно сделать, не определив своей позиции, своего положения в пространстве изучаемых коллизий, конфликтов, проблемных ситуаций.

<...>

Жизнь и далее активно "помогала" Алексееву, предоставляя ему такие бесконечные возможности для наблюдений и обобщений, о которых он и мечтать не мог, не то что планировать.

По представлению КГБ завод начал процедуру его исключения из КПСС, в которой он к тому времени состоял почти четверть века. Итоговая формулировка постановления бюро Ленинградского обкома КПСС гласила: "за проведение социологических исследований политически вредного характера, написание и распространение клеветнических материалов на советскую действительность и грубые нарушения порядка работы с документами для служебного пользования".

Естественно, "вредителя" исключили. Затем свои ряды от него "очистил" Союз журналистов, членом которого Алексеев был свыше двух десятилетий, и два других профессиональных объединения – Советская социологическая ассоциация и Всероссийское театральное общество.

Так исследование, исходно фокусировавшееся на анализе маленькой клеточки социального организма, постепенно превратилось в наблюдение за крупными системными образованиями, поднялось до уровня изучения человека в системе "социалистических общественных отношений".

Значимость сделанного Алексеевым состоит не только в том, что именно ему удалось увидеть в ходе эксперимента, но и в том, каким образом автор смог заглянуть в ту часть социальной реальности, которая плотно занавешивалась от общества идеологическими, властными институтами.

<...>

"Дело" социолога Алексеева. "Огонек", № 19 май 1988 г. [4]

Андрей Николаевич Алексеев. "Слишком правоверный комсомолец или дурной шестидесятник". "Пчела", N 11. Октябрь-ноябрь 1997 г. [5]

Профессия: социолог. "Полит.ру", 22 июля 2009 г. [3]

Андрей Алексеев: профессия – социолог, Радио Свобода, 13 Ноября 2011 г. [6]

Андрей Алексеев: "Собственная жизнь может быть полем включенного наблюдения". "Гефтер", 03 мая 2017 г. [7]

Алексеев А.Н. Драматическая социология и социологическая ауторефлексия. Т. 1–4. СПб.: Норма, 2003–2005 гг. [8]

Блог А.Н.Алексеева. Cogita!ru, 2012-2017 гг. [2]