[1]Тина Шамрай, Тверь: "25 лет назад в такие же январские дни в СССР начали освобождать политических заключенных..."

Совсем новенький 2012, хочется надеяться, запомнится не только Днем 4 марта. Будут и другие события, о которых будем вспоминать без боли и стыда. Хотя куда деться от боли, когда вспоминаешь иные даты! "37-му-роковому" в этом году как раз исполнится 75 лет. И 80 лет со дня введения в стране паспортной системы, что так облегчила работу спецорганов по истреблению зажатого в тиски этими органами народа. И совсем скоро в конце января будет 30 лет со дня кончины одной из жертв этого террора Варлама Шаламова [2].

Но есть в прошлом и то, что помнится с благодарностью. 25 лет назад в такие же январские дни начали освобождать политических заключенных. Не сразу. Но всех. Нет, это была не вспышка человеколюбия власти, это диктовал свои условия тупик, в каком оказалась огромная страна.

Советская власть еще сопротивлялась ходу событий, власти еще хотелось доказать, что слова о перестройке, гласности - не пустые слова. Но все действия тогдашней власти напоминали некий танец: один шаг вперед - два шага назад.

Ускорила события трагическая смерть Анатолия Марченко [3]. Помните, в августе 1986 года в Чистопольской тюрьме он объявил голодовку. Условием ее прекращения было освобождение всех политических заключенных. Этого же требовал сосланный в свой горький город академик Андрей Сахаров [4]. И тогда, в 86-ом тоже случился свой Декабрь: 9 декабря случилась трагедия - умер Марченко, 15 декабря Сахарову объявили: свободен. А 23 декабря его с триумфом встречали в Москве.

Но Сахаров не был бы Сахаров, если бы не продолжал стоять на своем: в стране сотни политических узников. А в разговоре с Горбачевым напомнил генсеку, что список давно составлен, и надо освобождать прямо тек, списком. Да, слова Андрея Дмитриевича тогда многое значили, но была еще одна сторона, и она условием прекращения гонки вооружений выдвигала те же требования - освобождение политзаключенных в СССР. Именно этого требовала администрация Соединенных Штатов Америки.

А наша страна к тому времени уже надорвалась в этой самой гонке. И скрепя сердцем власть пошла на такую беспрецедентную амнистию, хотя еще в начале 1986 года Горбачев убежденно заявлял: "Насчёт политзаключённых. У нас их нет. За убеждения у нас не судят. Но всякое государство должно защищать себя от тех, кто покушается на него, призывает к его подрыву или уничтожению, кто, наконец, шпионит в пользу иностранных разведок. В СССР за все виды такого рода преступлений отбывают наказание немногим более двухсот человек".

Каждый правитель отрицает преследование за инакомыслие. Но тогда впервые была названа цифра - более 200 человек. На деле, политзэков было гораздо больше. Отрицать отрицали, но в конце декабря 1986 года Горбачев дал поручение подготовить Указы Президиума Верховного Совета СССР о помиловании и освобождении политических заключенных и ссыльных. И уже 31 декабря было издано секретное постановление ЦК КПСС о проведении амнистии.

Но власть не была бы властью, если бы не обставила эту долгожданную "помиловку" одним непременным условием - каждый из политзаключенных должен был написать прошение о помиловании. А это означало согласиться с обвинением и самого себя объявить преступником.

Многие после колебаний и тяжких раздумий прошения написали. Но были и те, кто отказался это сделать, среди них - Татьяна Великанова [5], Иосиф Бегун, Елена Санникова [6]. Но кто бросит упрек тем, кто согласился с условиями освобождения?

И политзаключенные действительно начали выходить на свободу. 10 февраля 1987 года официально было заявлено об освобождении 140 человек, на деле в тот год были выпущены из тюрем, вернулись из ссылок около 300 человек. А все незаконченные дела по политическим статьям были прекращены.

Позже остальных, начиная с декабря 1987, на волю вышли и те, кто так и не признал себя виновным. Им собственная принципиальность обошлась в несколько лишних месяцев за решеткой. Но они считали,что это того стоило.

И хотя принято считать, что последние политзаключенные в Советском Союзе были освобождены только после событий августа 1991 года, амнистия 1987 года была тем событием, которое могло бесповоротно изменить страну.

Не изменило. Прошло двадцать пять лет, и что же? Да все тоже - борьба с инакомыслием в России продолжается. И политические заключенные все пребывают - их уже, по некоторым подсчетам, больше ста двадцати человек. Ученые, предприниматели, гражданские активисты - все те, кто пытался формулировать смыслы общественной жизни, кто сопротивлялся режиму личной власти.

И все это на возрожденном советском фоне - одна на всех партия, несоразмерные реальным угрозам военные расходы и несменяемый генсек. Правда теперь он называется по-другому - национальный лидер. И все тот же нажим на политзаключенных: хочешь на свободу - пиши прошение о помиловании. Но нынешний "генсек" на широкие жесты неспособен по определению - весь опутан догмами как ленточным червем из вчк-гпу-нквд-мгб-кгб-фсб.

К тому же ни одна зарубежная страна, ни союз стран - не ставят условием международного и экономического сотрудничества освобождение заключенных оппозиционеров.

Да что заграница! Нам самим плевать на своих репрессированных соотечественников, а значит, на самих себя, на своих детей. И потому многие до сих пор не понимают, что тоже - на привязи. А те несколько десятков человек за решеткой - свободнее всех нас на воле. Они хотя бы пытались сопротивляться...