Памяти Бориса Борисовича Вайля

Борис ВайльУмер Борис Борисович Вайль, политический заключенный советской эпохи, автор книги "Особо опасный", правозащитник, участник марксистских организаций 50-х годов и правозащитного движения 1960-х.

 

 

 

* * *

Борис Вайль Фото novijbereg.net Борис Вайль. 1970 г.  Фото из семейного архива Б. Вайля Борис Вайль.  2008 г. Фото Радио Свобода

1939. — Борис Борисович Вайль родился в Курске. Отец – заведующий магазином. Мать – секретарь и заведующая отделом в райисполкоме. Арест отца. Отбывание им срока на Колыме.

1942–1944. — Эвакуация с матерью и бабушкой на восток.

1944–1957. — Возвращение в Курск. Детство. Учеба в школе. Посещение литературного кружка в редакции газеты "Молодая гвардия". Возвращение отца с Колымы (1947). Формирование оппозиционных взглядов в среде школьников. Отъезд в Москву. Попытка поступления в МГИМО.

Поступление в Ленинградский библиотечный институт. Посещение кружка эсперантистов, литературного объединения при институте. Реакция студенчества на польские и венгерские события. Издание нелегального журнала "Ересь". Знакомство с Револьтом Ивановичем Пименовым. Попытка проведения дискуссии на площади Искусств.

Арест студентов. Распространение запрещенной литературы. "Тайная подпольная организация". Исключение из комсомола. Восстановление в комсомоле первичной организацией.

1957, 25 марта – 1958. — Арест в общежитии. Внутренняя тюрьма УКГБ на Шпалерной улице. Одиночная камера. Условия содержания заключенных. Допросы. Следователь Кривошеев. Арест участников "антисоветской организации" Б. Вайля, Р. Пименова и его жены Ирэны, Заславского и Данилова.

Суд. Приговор: Пименову – 6 лет, Вайлю – 3 года, остальным – 2 года. Свидание с отцом. Новый суд в связи с протестом прокурора г. Ленинграда по поводу чересчур мягких приговоров. Приговор: Пименову – 10 лет, Вайлю – 6 лет, Заславскому и жене Пименова – 5 лет, Данилову – 4 (ст. 58-10).

1958, апрель. — Этап в Тайшет. Свердловская и Новосибирская пересыльные тюрьмы. 601-й пересылочный лагерь.

Лагерь № 19. Работа на Деревообделочном комбинате. Условия содержания заключенных в лагере. Встречи в лагере со студентами – участниками "подпольных организаций" из Алма-Аты, Барнаула, Свердловска, Москвы.

Вступление в лагере в "подпольную организацию" "Гражданский союз". Руководитель – Олег Синкевич.

1958, сентябрь – 1959, март. — Вызов на этап. Тайшетская пересыльная тюрьма. Иркутская тюрьма. Написание листовок в тюрьме и их распространение. Изоляция. Карцер. Чтение марксистской литературы. Суд. Приговор: 7 лет.

1959, март – 1960, апрель. — Направление в штрафной лагерь № 410 в Вихоревке Братского района. Отказ от предложения о сотрудничестве с КГБ. Карцер. Верующие в лагере. Знакомство по переписке с будущей женой Людмилой, студенткой из Великих Лук.

1960, апрель. — Этап в Мордовию. 7-й лагерь. Встречи с монархистами, участниками группы Л.Н. Краснопевцева, участниками других подпольных организаций.

1961. — Препровождение в следственный изолятор КГБ Саранска. Обвинение в участии в антисоветской организации под руководством Чингиза Джафарова, Владимира Тунева и Семена Бутина. Следствие. Возвращение в лагерь.

1962. — Перевод в 10-й лагерь. Ужесточение режима содержания заключенных. Новый отказ от сотрудничества. Помещение в специальный изолятор.

1965, 26 сентября. — Освобождение из лагеря.

Возвращение в Курск. Женитьба. Поиски работы. Поступление в областной театр кукол учеником-актером. Работа по совместительству администратором, сотрудничество в газете "Молодая гвардия".

1966–1970, апрель. — Поступление на заочное отделение факультета русского языка и литературы Курского педагогического института. Чтение самиздатской литературы. Установление наблюдения за семьей Вайля. Обыск в квартире. Подписка о невыезде.

1970, 22 октября. — Суд в Калуге. Приезд на процесс А.Д. Сахарова, Е.Г. Боннэр, А.Н. Твердохлебова. Приговор: 5 лет ссылки (ст. 190-1). Калужская тюрьма.

Этап. Ярославская, Кировская, Тюменская, Тобольская пересыльные тюрьмы. Поселение в поселке Уват Тюменской области. Работа на молочной ферме. Помощь друзей и близких посылками. Переезд в Тобольск. Работа экспедитором винного завода. Отказ в возможности закончить педагогический институт.

Обыск в 1973 в связи с делом Ю. Шихановича.

Освобождение из ссылки без права проживания в больших городах.

1975, февраль. — Переезд в совхоз "Васильевский" Темкинского района Смоленской области. Работа в совхозной мастерской.

1977, август. — Подача заявления в Смоленский ОВИР на выезд из страны.

1977, 14 октября. — Прибытие в Вену. Выступление на конгрессе организации "Манифесто" в Венеции.

С 1978. — Жизнь в Копенгагене (Дания). Написание и издание воспоминаний. Работа библиографом в Королевской библиотеке. Занятия историей России и СССР ХХ века.

* * *

Борис Вайль: "Я уже отвык от советских условий..."

 

- Борис, в 1980 году в Англии вышла ваша автобиографическая книга "Особо опасный". С тех пор минуло время, обозначенное величайшим событием эпохи - падением тоталитарного коммунизма в Советском Союзе и во всем мире. Поскольку ваша жизнь и судьба есть явление знаковое, отражающее путь диссидентства, позвольте спросить вас о главном - почему вы не вернулись в Россию после падения коммунистической диктатуры?

На это есть целый ряд причин. Если бы это падение случилось спустя пару лет после того, как я эмигрировал, я бы не задумываясь вернулся. Но после того как я прожил на западе 13 лет, я уже отвык от советских условий. Когда я оказался на родине через 13 лет, для меня все было странным и непонятным. Конечно, я понимал, что многое из того, о чем мы мечтали, осуществилось - свобода печати, свобода слова. Но почему-то желания вернуться назад не возникло.

Что-то произошло за это время, какое-то отвыкание. Тем более, что меня, в общем-то, и не хотели пускать - я числился в черном списке. Да и возраст тоже - начинать все заново можно еще в 40 лет, но в 50 - это уже сложнее. Не только я, большинство моих друзей не вернулось, хотя некоторая часть вернулась, и я, конечно, смотрю на них с восхищением, на этих нескольких человек...

- Как вы думаете, почему эти несколько человек все-таки вернулись?

Значит, у них было больше честолюбия, в хорошем смысле. А у меня, значит, его не было. Были времена Горбачева, перестройки, великих надежд. А потом как-то постепенно стало ясно, что эти надежды были слишком оптимистичными, и уже после этого, в пост-перестроечные времена, уже совсем не захотелось возвращаться, потому что психология людей, менталь-ность меняются слишком медленно. Можно изменить государственный строй, ввести частную собствен-ность, а психология остается та же, и, казалось бы, вот уже сколько лет нет коммунистического режима, а люди все еще боятся. Этот испуг не столько врожденный, сколько действительность подтверждает, что "все еще надо бояться".

- Значит, коммунизм еще не изжит?

Не изжит. Это потому что перестройка шла сверху, а не снизу.

- На данном этапе, при этом неизжитом, "врожденном" коммунизме, вы себя все еще считаете диссидентом?

Тогда нужно давать определение слову "диссидент"... Мои товарищи, такие как Ковалев, и другие в Москве, все еще продолжают свою линию, как и раньше. Оказывается, это все еще нужно делать в России.

-Почему люди, представлявшие независимую Россию в период советской власти, оказались не у власти России независимой и свободной?

Да, вопрос сложный. В этом, наверное, отличие России от Польши, Чехии, Словакии. Все опять же по разным причинам. Но, мне кажется, что когда к власти в последнее время пришел второй, третий эшелон аппаратчиков, кегебешников, то, конечно, трудно совмещать в одной колонне КГБ нового поколения и диссидентов старого. Несколько человек были в Думе, и все. Может быть, их деятельность должна была быть более эффективной, так как оказалось, что они там были не нужны.

- При нынешней ситуации, когда диссиденты остались в общем-то не у дел, как вы считаете, ваши усилия были не напрасны?

Я думаю, что нет. Но я повторяю, мы были слишком оптимистичны, слишком наивны и думали, что если ввести свободу слова, то все переменится. Но оказывается, что даже в Прибалтике, где коммунизм был менее жестким, даже там процессы проходят с болью. Что уж говорить о России - здесь все идет намного замедленнее и труднее.

- Таким образом, оказалось, что деньги сильнее идеологии?

Даже не деньги, а какие-то социальные, экономические законы. Я думаю, дело не только в деньгах, сколько в борьбе разных группировок в России.

- А разве борьба не ведется ради денег?

Разумеется, но еще не нужно забывать о стремлении к власти. Ведь они хотят контролировать все в стране. Так что проблема достаточно серьезная. А наше движение, хоть безусловно, дало толчок, создало определенный климат, в котором росла интеллигенция, и сам Горбачев, в конце концов, оказалось не главным, второстепенным.

- Наверное, вам в Думе ближе всего по духу была партия Явлинского? Насколько я знаю, там было много диссидентов старой закваски.

Пожалуй, что да, ближе. Диссиденты были и в "Союзе правых сил", и в новых либеральных партиях. Но ведь они везде должны идти на компромисс, что, в принципе, нормально для демократического общества. Но демократическое ли это общество - вот в чем вопрос...

- Как, по-вашему, насколько близки были диссиденты к простому народу, который был далек от всякой идеологии?

Про декабристов говорили тоже, что они страшно далеки от народа. Но на самом деле, все оказалось не так, ведь, когда пала советская власть, ее некому было защищать, а это означает, что у народных масс, которые не стали на сторону компартии, было все-таки неприятие этого строя.

Конечно, простой гражданин думал скорее о зарплате и о том, как выжить, а не о правах человека. Хоть на поверхности и казалось, что все довольны коммунизмом, и даже ходили голосовать за него, но когда все подошло к критическому моменту, как в 1917 году в царской России, то некому было это все защищать, а это о чем-то говорит, верно? Еще нужно сказать, что диссидентская оппозиция в СССР не объединялась в партию, как в царской России, и не выставляла какие-то политические требования, а значит, их процесс был экзистенциальным.

Поэтому протест был не политический, а моральный. Может быть, в этом и была наша слабость. Почему диссиденты при Горбачеве не организовались в политическую партию? Потому что они не ставили себе таких задач, они просто хотели нормальных человеческих прав. Например, все верующие: и православные, и мусульмане, и сектанты - все чувствовали себя ущемленными в Советском Союзе, и поэтому некоторые из них тоже участвовали в правозащитном движении.

А когда оказалось, что этого барьера, этой стены больше нет, то все стали заниматься своими делами. И сейчас мы видим, как близки стали отношения православной церкви и новой власти - то ли власть становится православной, то ли церковь - политической.

- Как вы относитесь к власти в России на сегодняшний день?

Наверное так же, как я отношусь к власти предыдущей, коммунистической. Так как я вижу, что все эти новые выходцы из старого КГБ имеют те же тенденции - ограничивают свободу слова, контролируют информацию, закрывают один за другим телеканалы. К этому я могу относиться только критически.

- Как вы думаете, с таким развитием новой власти может ли диссидентское движение снова стать актуальным?

Это, конечно, может случиться, если развитие пойдет в этом направлении. Но пока все-таки дают говорить, выступать, это еще нельзя сравнить с теми временами. Я слышал, кто-то сравнил Путина с Андроповым - тоже из КГБ, с жесткой линией правления. Но ведь тот был назначен, а Путин все-таки избран народом, а это большая разница.

<...>

Интервью взял М. Борозенец

 

Источник: "Новый берег"