Памяти Надежды Павловны Емелькиной

Надежда Павловна Емелькина (по мужу Красина) 2 августа 1946, Москва - 27 мая 2010, Либерти (штат Нью-Йорк, США)

Узнали о Надиной кончине.

Склоняем головы.

Она была замечательный человек. Гордая, чистая, верная душа.

Её заслуги перед правозащитным движением значительны и неоспоримы.

Крест её судьбы оказался немыслимо тяжёл, и она снесла его до конца, сама, ни на кого не перекладывая тяжесть.

Мы всегда горячо ей сочувствовали и глубоко уважали.

Прощай, Надя, мир душе твоей.

Татьяна и Вячеслав Бахмины, Ирина Белогородская-Делоне, Александр Биргер, Надежда Бруни, Владимир Буковский, Юлия Вишневская, Лариса Волохонская-Певеар, Арина Гинзбург, Наталья Горбаневская, Александр Даниэль, Елена Дорман (Штейн), Александр Есенин-Вольпин, Людмила Зорина (Кушева), Юлий Ким, Лиля Колосимо (Штейн), Ирина Корсунская, Вера Лашкова, Павел Литвинов, Ольга Меерсон, Елена Меркулова (Томачинская), Давид Осман, Татьяна Плющ-Житникова и Леонид Плющ, Кимберли и Роберт Раевские, Мария и Леонид Разгоны, Екатерина и Александр Ратновские, Арсений Рогинский, Наталья Садомская, Виталий Свечинский, Ефим Славинский, Габриэль Суперфин, Екатерина Тужилина (Асиновская), Юлия Фрумкина, Юрий Шиханович, Вероника и Юрий Штейны, члены общества "Мемориал", Сергей Ковалев, Мария и отец Виктор Потаповы, Ольга и Валерий Прохоровы, Галина Фикен (Габай), Владимир Лукин, Наталья Мирза

[В 1969] Надя перепечатывала всю книгу "Полдень" с моих черновиков. Приносила мне семь чистовых экземпляров и черновик и уносила следующий кусок. Но больше всего мне запомнилось другое. Мы с ней сидим в пустой квартире Габаев: Илья арестован, Галя с Алешкой уехали на лето. И я ей с каких-то клочков, на которых до меня добрались разнообразные сообщения, диктую вслух под несомненной прослушкой квартиры "Хронику" (наверное, 8-ю). Она терпеливо ждет, пока я ищу формулировку, терпеливо поправляет, когда я нахожу, как исправить.

Наталья Горбаневская

Это ее свойство самиздатской машинистки определило потом и оставшуюся жизнь. В 84-ом году, когда она была еще очень активна у нас в приходе, и вообще, у нее были силы, о. Михаил (Меерсон) как-то попросил ее помочь по хозяйству перед приездом архиерея. Надо было что-то там вымыть, накрыть на стол и найти добровольцев, чтобы приготовили какое-то угощение. Надя, помогавшая безотказно, говорит: "Батюшка, не волнуйся, я тебе все вовремя напечатаю!" Мы с ней потом долго цитировали эти ее слова: когда у меня, например, родился первый ребенок, и она часто покупала мне продукты и пеленки. Каждый раз, когда она входила к нам в квартиру, я спрашивала: "Ну как, напечатала?"

Были и другие смешные сцены. Она очень любила мою маму (и взаимно, причем мама моя была человеком психически не очень стабильным) и стала ее крёстной, как несколькими годами раньше--крёстной Зиночки Житомирской, мамы Кости Эрастова и кузины моей собственной крёстной матери Маши Шмаиной. Зиночка умирала от рака, и с ней надо было много времени проводить в больнице, и потом, когда мы вспоминали это время (именно оно меня с Надей сблизило и отчасти привело ее к нам в церковь), мы это то же стали называть "всё напечатать". Потом она так же безотказно и как-то весело ходила за умиравшей Тоней Козловой.

В моменты тяжелейшей депрессии, которой Надя оказалась особенно подвержена в эмиграции, только одно могло ее поднять и как-то мобилизовать: когда кому-то было совсем худо. Тут она совершенно забывала о себе. Апостол Любви Иоанн говорит, что совершенная любовь изгоняет страх. Я видела, как она изгоняет депрессию. Любовь – это когда можешь, причем с легкостью, забыть о себе. Это было удивительно. У Нади уходила вся резкость суждений, вся мрачность депрессии, все заботы о том, как кто к ней самой относится (а это было нелегко в течение многих лет эмиграции, и в нашем изводе склонной к партийности и безжалостности), и на их месте появлялось бесконечное терпение и сострадание сиделки.

И еще: она была необыкновенно красива, и не только в молодости. Помню, однажды мы с маленьким тогда Илюхой (моим старшим сыном) гуляли у нас в парке, и там был какой-то плющ. Я его ободрала и сделала из него венок Наде. Смотрю – она вылитая фигура справа от зрителя от Весны Ботичелли! Сильнее всего эта красота проступала когда она совсем забывала о том, как выглядит, и занималась только другими – часто детьми. У нее было много крестников в нашем приходе – потому что она умела вот так забывать о себе ради других.

Надежда, не прощаюсь. Не "прощай", а до свидания! Но прости.

А вот и ссылка к картинке. Если разбирать по деталям, то немногие окажутся похожими, но общий облик необыкновенно похож, каким-то неуловимым веянием прекрасного: http://www.mystudios.com/art/italian/botticelli/botticelli-primavera-detail-1482.jpg

Ольга Меерсон

"Очень хорошо помню, как мы с ней [Надей] на двух машинках "отстукивали" "Хроники". Так странно говорить о ней в прошедшем времени"...

Галя Фикен-Габай

Я в первый раз увидел Надю на "вторнике" у Павла Литвинова. У ведущих диссидентов были приемные дни. "Вторники" Литвинова пользовались самой большой популярностью. Там была вся диссидентская Москва. Потом я встречал Надю и у генерала Григоренко, и у Петра Якира, и у Ильи Габая. Она не могла печатать дома, и печатала самиздатовские материалы на квартирах у генерала, у Петра, у Ильи.

Она устроилась работать в больницу, сутки дежурить, трое суток свободна, и в эти дни печатала с утра до вечера. Леонид Плющ привез из Киева мемуары Олицкой, сказал, что это единственный экземпляр. Надя не выходила две недели из квартиры Иры Якир на Рязанском проспекте. Книга была отпечатана и вскоре вышла на Западе. Кроме диссидентских материалов Надя перепечатывала и все значительное, что появлялось в самиздате: "Крутой маршрут" Евгении Гинзбург, "Раковый корпус" и "В круге первом" Солженицына, "Технологию власти" Авторханова и многое другое. Она была неутомимым солдатом демократического движения России. Она говорила мне, что она хотела бы быть в тюрьме, потому что ей стыдно перед теми, кто погиб в неволе.

Она хотела выйти на площадь после ареста генерала Григоренко и Ильи Габая в июне 1969 года. Она заказала Кожаринову, который помогал мне в размножении самиздата, сделать большие фотопортреты генерала и Ильи. Он рассказал об этом мне, зная, что мы близки. Я просидел у нее целый день, уговаривая ее отказаться от своего замысла. В конце концов Надя согласилась. Но в июне 1971 года она привела в исполнение свой замысел сказать гебистским мерзавцам, что есть люди, которые их не боятся. Она вышла на Пушкинскую площадь с плакатом "Свободу политзаключенным в СССР. Свободу Владимиру Буковскому". Она получила за пять минут на площади пять лет ссылки.

Теперь Нади нет. Она в Царстве Божьем. Надя принадлежит к тем, о ком Христос сказал: "Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся".

Виктор Красин