"О гонителях современной российской культуры"

Андрей Ерофеев. subscribe.ruПоказания искусствоведа Андрея Ерофеева Таганскому суду Москвы по делу о выставке "Запретное искусство-2006".

 

 

Выставка "Запретное искусство-2006" была задумана, собрана и организована лично мною без помощи третьих лиц. Она проводилась с 3 по 30 марта 2007 г. в выставочном центре имени Андрея Сахарова, директор которого Ю. В. Самодуров любезно предоставил мне для этого помещение.

Выставка проходила в рамках Второй Московской Биеннале современного искусства (1 марта – 1 апреля 2007), этого высшего профессионального форума создателей, исследователей и распространителей новейшего искусства. На Биеннале приехали специалисты и художники из многих стран мира с тем, чтобы обсудить актуальные проблемы художественной культуры. Среди жгучих тем того момента были, во-первых, взаимоотношения современного художника с религиями, а, во-вторых, взаимоотношения с властью, старой советской и новой политической пропагандистской риторикой.

Непосредственно религии была посвящена проходившая в выставочном комплексе "Винзавод" гигантская выставка "Верю" (куратор О.Кулик). Тема власти раскрывалась выставкой "Соц-арт. Политическое искусство в СССР и России". Она была организована в Государственной Третьяковской галерее (ГТГ) авторским коллективом искусствоведов под моим руководством. Как и положено, все экспонаты выставки "Соц-арт" прошли (еще в конце 2006 г.) предварительные стадии отбора и утверждения Ученым Советом ГТГ, были привезены в музей и вывешены на стенах, а также опубликованы в сопровождавшей выставку газете-каталоге.

Но накануне открытия выставки тогдашний заместитель директора музея Ирина Лебедева вместе с заместителем главного хранителя музея Татьяной Городковой изъяли из готовой экспозиции ряд произведений, среди которых были работы Михаила Федорова-Рошаля, Вагрича Бахчаняна, Вячеслава Сысоева, группы ПГ и Дмитрия Гутова. Эти работы поэтому и стали экспонатами "Запретного искусства-2006". Это вмешательство в готовую выставку производилось безо всяких письменных распоряжений и профессиональных аргументов, без какой бы то ни было попытки объясниться с авторским коллективом, в порядке чистого административного произвола.

Аналогичная "чистка" выставки была осуществлена теми же музейными начальниками в конце 2005 г. На организованной мною выставке "Русский поп-арт" в последние часы перед вернисажем Лебедева и Городкова сняли со стен и вынули из витрин произведения Михаила Рогинского, Леонида Сокова, Ильи Кабакова, Авдея Тер-Оганьяна, Александра Савко, Викентия Нилина. А уже в процессе выставки по устному распоряжению директора Третьяковки Валентина Родионова было также изъято произведение Александра Косолапова "Икона-икра".

Как особо важное для концепции выставки произведение, а также как работа, могущая вызвать непонимание некоторой части публики, "Икона-икры" сопровождалась в экспозиции специальной экспликацией (опубликованной в газете-каталоге выставки). Экспликация осталась на стене, а работу директор снял, поддавшись давлению и угрозам прихожан храма Николы Заяузского, возглавляемых протоиереем о. Дмитрием Смирновым. Позднее выяснилось, что прихожане требовали снятия работы, не посетив выставки, не увидев произведения и априорно полагая, что оно представляет собой подлинную икону Богородицы в окладе, обмазанную настоящей черной икрой. Переговорам и разъяснениям директор Родионов предпочел немедленный отказ от произведения.

Подобное поведение администрации перед лицом непонимающих и посему недовольных посетителей я считаю уклонением от важнейшей функции искусствоведческой и музейной деятельности, а именно - от задачи популяризации, доходчивой интерпретации того художественного материала, который коллекционируется, изучается и экспонируется в музее. Объясняется это поведение, которое и называется "самоцензура", отсутствием у руководителей институций, работающих с современным искусством, необходимого и достаточного профессионального знания. Понятно, что возглавляющие наши музеи и выставочные залы люди не обладают и не могут обладать необходимой профессиональной компетенцией для грамотной работы с произведениями актуального искусства, так как всю свою жизнь (в советскую эпоху) не только не коллекционировали и не изучали современное искусство, а были призваны активно с ним бороться.

Доставшаяся Третьяковской галерее коллекция российского современного искусства (более трех тысяч экспонатов), собранная на протяжении 10 дет усилиями возглавляемого мною коллектива искусствоведов в рамках другого музея - государственного музея-заповедника "Царицыно", была руководством Третьяковки не очень-то понята. В течении двух лет мы с сотрудниками моего отдела были вынуждены проводить специальные образовательные занятия с научным руководством и Ученым Советом музея, чтобы наши коллеги хотя бы приблизительно начали ориентироваться в современном искусстве.

Поведение руководителей Третьяковки не является исключением в деятельности нынешних российских музеев. Напротив, оно предстает, скорее, стандартной и постоянно воспроизводимой практикой, ибо до последнего времени ни наши вузы, на художественные академии не готовили специалистов по российскому актуальному искусству. Поэтому российским искусством зачастую руководят люди, его не понимающие, трактующего его по вкусовым параметрам, с точки зрения классической эстетики и бытовых представлений о жизни; люди, не готовые доходчиво и убедительно объяснить это искусство системой профессиональных аргументов и потому согласных отказаться от него, сдать его, пойти на акт самоцензуры в случае любых выяснений отношений как с начальством, так и с широкой публикой. Скрытая самоцензура как результат начальнического страха, порожденного профессиональной некомпетентностью, - так можно сформулировать кураторскую проблему, которую мне представилось важным осветить арт-сообществу на Второй Биеннале в качестве новой опасности, неожиданно возникшей в нашей общей работе.

Я посчитал существенным сделать это заявление в форме выставки (а не симпозиума или "круглого стола") потому, что руководители Третьяковки осуществили акты самоцензуры негласно, исподтишка, а на публике перед журналистами активно всё отрицали. На выставке "Запретное искусство-2006" я воочию, в качестве улик продемонстрировал преданные остракизму экспонаты.

Надо ли было непременно выставлять эти экспонаты на большой выставке для широкой публики и так ли уже неправо было руководство Третьяковки, осуществлявшее эту самоцензуру? На этот вопрос у меня нет однозначного ответа. Но вот параллельная демонстрация двух взаимодополняющих выставок - "Соц-арта" в щирокопосеащаемой Третьяковке и "Запретного искусства-2006" в центре имени Сахарова, куда редко заглядывает одиночный посетитель, мне показалась идеальным выходом из положения и возможной моделью выставочной практики будущего.

Всем известно, российское искусство традиционно более свободно и расковано, чем общественная мораль. Мораль ханжески не позволяла демонстрировать и обсуждать человеческое тело, его язык, пластику и взаимодействие с окружением, а искусство немыслимо без изображения обнаженного тела. Мораль ханжески табуировала живой народный язык, слова и выражения, выпадающие из "литературной нормы", а искусство и поэзия всегда имели к ним влечение как к источнику народной фантазии. Наконец, мораль диктовала либо слепое поклонение религиозному канону, либо - в советское время - его полное искоренение, откровенное издевательство над ним, а искусство вдохновлялось живущей в народе игрой образов на основе религиозной мифологии, ритуалов, эмблем и символов. Поэтому, дабы не беспокоить лиц, особо привязанных к традиционной морали, вероятно, и не стоило бы широко популяризировать вольные произведения на указанные темы. Наверняка это так, если говорить о прошлых временах.

Но сегодня в России появилась и повсеместно утвердилась развлекательная массовая культура, изливающая с экранов и со страниц масс-медиа тонны образов, сплошь пропитанных эротикой, переходящей в порнографию, сквернословием и матом, а также неканоническим использованием церковных и религиозных атрибутов. На ее фоне вольные произведения высокого искусства выглядят детскими играми, легкими шалостями перед лицом действительно труднопереносимой индустрии разнузданных зрелищ. Музей - не публичная площадка, не улица, не общедоступный экран телевидения, а специализированное место показа необычного и, порой, шокирующего материала. Как и кинотеатр, театр, цирк, аттракцион, зоопарк и прочие зрелищные институции. Поэтому входящий в эту институцию зритель должен быть готов к неожиданностям. Его никто не принуждает смотреть. Он волен в любую минуту остановить, отменить процедуру разглядывания, если она ему доставляет неудобства, и удалиться. Сегодня контекст музея чрезвычайно расширяет рамки допустимого и при наличии письменных предупреждений для зрителей ограничивает отбор произведений, главным образом, нормами закона.

На выставке "Запретное искусство-2006" никаких нарушений закона не наблюдалось. Использование элементов религиозной образности в неканоническом духе, а также употребление в произведении ненормативной лексики не запрещается в нашей стране на федеральном уровне какими-либо законами. Что же касается порнографии, то недавно введенное в оборот ее определение ("непристойное, вульгарно-натуралистическое изображение полового акта") тоже не согласуется с характером экспонатов нашей выставки, носящих в этой части пародийно-игровой, имитационный характер. Кроме того, выставка вообще не столько демонстрировала экспонаты, сколько показывала сам факт их запрета - пустые голые белые стены с осиротевшими этикетками. В дырочку, размером с копеечную монетку можно было подсмотреть лишь фрагменты работ.

Существуют ли произведения искусства, способные оскорбить чувства верующего человека? Безусловно, да. Достаточно сегодня зайти на выставку Александра Дейнеки в Третьяковскую галерею и взглянуть на графическую серию "Безбожник у станка", чтобы в этом убедиться. Но в случае выставки "Запретное искусство-2006" мы не имели ни одного произведения, которое содержало бы издевательство над церковью, религией и верой. Напротив, речь идет о защите традиционных ценностей (как религиозных, так и художественных) от агрессии современной цивилизации. Все использующие религиозные образы экспонаты посвящены "деконструкции", пародированию и высмеиванию пропагандистских или рекламных технологий советских и зарубежных.

Так, работы А. Косолапова показывают нам рекламный прием привлечения публики с помощью авторитетного высказывания, а также всепобеждающий культ плотских удовольствий. Работы В. Сысоева рассказывают о приемах советской атеистической пропаганды 1920-30-х. А произведение М. Федорова - Рошаля - "социалистический древнерусский реализм" - обнажает прием абсурдного соединения высокого искусства с пропагандистскими лозунгами - идею, лежащую в основе концепции "социалистического реализма".

Итак, выставка «Запретное искусство-2006» не была посвящена церкви, религии и вере, не оскорбляла чувств верующих и не унижала их человеческого достоинства ни намеренно, ни по неосторожности. Что же в таком случае вызвало к жизни данный уголовный процесс? По моему мнению, три обстоятельства:

Недоброжелательство и неразборчивость части традиционно настроенных граждан по отношению к современной культуре.

Спланированная акция ультраправых националистических карликовых группировок, в первую очередь "Народного собора" и "Народной защиты".

Пособничество работников следствия и прокуратуры мракобесным акциям в сфере культуры.

Что касается недоброжелательства, общего фона не только данного процесса, но и в целом взаимоотношений традиционных низов общества с представителями современной культуры, оно является результатом полувековой целенаправленной пропагандистской работы советской власти. Известно, что идеологи КПСС не принимали современное искусство в любых формах и воспитали в обывателях этическое презрение и эстетическое отвращение к фигуре и произведениям современного художника. Это негативное отношение обновилось и усугубилось в результате двух недавно прошедших в Москве акций. которые были восприняты частью общества как доказательство враждебности нового искусства возрождению религиозного сознания. Я имею в виду известный перформанс Авдея Тер-Оганьяна "юный безбожник" и выставку "Осторожно, религия". С тех пор практически любое проявление современной культуры - будь то книги Владимира Сорокина и Виктора Ерофеева, или новые театральные постановки Евгения Марчелли, или перформансы группы "Война", или выставки на "Винзаводе" в галереях Айдан Салаховой и "Проун", иди экспозиции Государственного центра современного искусства, или создание Зурабом Церетели памятника на Поклонной горе - кажутся некоторой части наших обывателей "хулиганскими выходками кощунников и русофобов".

Я не случайно называю именно эти произведения и мероприятия - на них в генеральную прокуратуру России уже поданы заявления групп граждан о возбуждении уголовных дел. Люди, подписывающие эти заявления, как правило, не вникают в суть произведения, не едут на выставку, не идут в театр. Они априори знают, что современная культура - это зло. И потому стремятся ее запретить и наказать с помощью отечественной судебной системы. При этом этих людей количественно не так много. Хотите узнать их имена - почитайте подписи под заявлениями в 13-ти томах нашего дела. Эта "переходящая массовка" безотказно работает всякий раз как только ее включает опытный кукловод.

Вот и в случае с нашей выставкой эта массовка, как мы знаем из её письменных и устных показаний, практически полностью не удосужилась побывать на выставке. Люди вынесли свои однотипные, слово в слово повторяющиеся суждения заочно, из принципа, в лучшем случае имея перед глазами черно-белое ксероксное воспроизведение экспоната размером в спичечный коробок или любительскую фотографию, сделанную следователем с помощью мобильного телефона.

Как, спрашивается, получилось, что заявления, пришедшие в прокуратуру чуть ли не со всей страны, написаны буквально под копирку, что в руках большого количества наших обвинителей оказались идентичные ксерокопии, что следователь Евгений Коробков принимал целыми автобусами одновременно съехавшихся к нему посетителей? Материалы уголовного дела дают на это недвусмысленный ответ - перед нами спланированная акция ультраправой националистической неформальной организации под названием "Межрегиональное общественное движение "Народный Собор". Вот как описывает ее деятельность сопредседатель организации, бывший офицер неофашистской партии "Русское национальное единство" Олег Кассин:

"Сегодня Движение объединяет более 200 различных организаций из разных регионов страны от Калининграда до Владивостока - православных, культурно-исторических, ветеранских, военно-патриотических, творческих, спортивных, информационно-аналитических и других, имеющих различные технологии общественного воздействия, которые позволяют нам эффективно противостоять различным антироссийским силам. В своей работе мы сочетаем общественные, информационные и юридические методы воздействия. Это наше ноу-хау, с помощью которого мы часто добиваемся успеха".

"Благодаря инициативе Движения удалось возбудить ряд громких уголовных дел. В первую очередь это процесс против устроителей богоборческой богохульной выставки "Запретное искусство-2006". Удалось одернуть известного академика Гинзбурга, совершавшего нападки на Русскую Православную Церковь. С подачи "Народного Собора" удалось возбудить ряд других уголовных дел, это по факту оргии в Биологическом музее; по демонстрации порнографии на "Винзаводе" (09.10.2009. Православное информационное агентство Русская линия: http://rusk.ru/st.php?idar=185353).

Другая карликовая организация, активно принявшая участие в запуске нашего уголовного дела – "Народная Защита", состоящая из трех активистов: Владимира Сергеева, постоянно дежурившего в коридорах нашего процесса и инструктировавшего свидетелей обвинения, его жены Анны Сергеевой и Вячеслава Родионова. Совместно с Кассиным эти люди обратились к депутатам Государственной Думы прошлого созыва, представлявшим националистические партии и организации - Александру Чуеву, Сергею Чаплинскому, Николаю Курьяновичу и Сергею Бабурину. Депутаты в свою очередь подняли на ноги генеральную прокуратуру.

Атака "Народного собора" и "Народной защиты" не была импровизацией. Она является частью программы ультраправых националистических сил по вытеснению современной культуры из публичных пространств российской жизни. Эта программа описана в многочисленных документах обоих организаций. Вот два примера.

Требуя жесткого наказания для меня, куратора выставки "Запретное искусство-2006", Олег Кассин стремится распространить практику подобных процессов на всю страну:

"Сейчас мы выстраиваем сеть центров "Народной защиты", - пишет Кассин, - сеть правозащитных организаций по всей стране для того, чтобы фиксировать и отслеживать подобные явления в любых масштабах - как на региональном, так и на федеральном уровне. Необходимо ужесточить наказания за подобные кощунства и усилить пропаганду нравственности, всемерно поддерживать такие вещи, как ОПК; надо с детства прививать людям понятия о добре и зле, нравственности, морали. Тогда подобного рода выставки получат всеобщее осуждение и адекватную оценку" (Православное информационное агентство Русская линия, сводка новостей от 13.05.2008: http://rusk.ru/newsdata.php?idar=726744).

Владимир Сергеев, лидер указанной сети "Народных защит", обращаясь к Владимиру Путину, а также к генеральному прокурору страны и министру культуры пишет: "Ни для кого не секрет, что Россию стремятся уничтожить носители чуждой нам культуры и идеологии, и приспособить ее "под себя". Одна из главных и важнейших задач - уничтожение русских, в первую очередь, молодежи. Причем, основной удар по русской молодежи наносится посредством т.н. современного "искусства" и "литературы".

"В каждом из этих важнейших направлений работают свои идеологи - люди с враждебной русскому народу и православию, идеологией, четко выполняя программу Даллеса, бывшего директора ЦРУ. Как известно, направление современного "искусства" курирует бывший политтехнолог Кремля, а ныне скандально известный галерист Марат Гельман. "Под "крылом" своей галереи он собрал "художников", большинство работ которых направлены на унижение русских как нации и глумление над Православием. Среди этих, т.н. "художников", личности весьма характерные. Это, к примеру, Авдей Тер-Оганьян, находящийся в федеральном розыске после публичной рубки икон в Манеже в 1998 году; это Олег Кулик, самовыражавшийся тем, что изображал на одной из выставок собаку, которая кусала прохожих, лаяла и испражнялась; это Александр Косолапов, чьи "работы" были разгромлены возмущенными верующими; это группа "художников" "Синие носы", чьи работы и фильмы посвящены только одной тематике – богохульству и др." (Православное информационное агентство Русская линия, сводка новостей от 02.02.2006: http://old.rusk.ru/st.php?idar=161593).

Документ, заканчивающийся требованием "ввести жесточайшую цензуру", был написан 2 февраля 2006 года, то есть более чем за год до выставки "Запретное искусство-2006". Таким образом, небольшая кучка политически активных людей, не имеющих необходимой квалификации в области культуры, должного образования, звания и положения в обществе стремится навязать государственным учреждениям и руководителям страны культурную политику собственного сочинения. Эта политика построена на клевете и дезинформации, на оговоре уважаемых деятелей и творцов культуры. Пользуясь неграмотностью наших сограждан в области современной культуры, Кассин и Сергеев без зазрения совести вводят людей в заблуждение, настраивают их против художников и кураторов, разжигают в несведущих людях чувство ненависти при помощи намеренно недостоверной и недобросовестной интерпретацией произведений искусства. Они убеждают людей в том, что практически любая выставка современного искусства - есть повтор выставки "Осторожно, религия". На карикатурном образе ведущих российских художников в виде богохульников, русофобов и диверсантов построено все здание настоящего процесса.

Понятно, что одними письмами кассинско-сергеевская политика давления на власть не ограничивалась. С помощью Интернета, информационных листков обеих "народных" организаций, которые распространялись по амвонам сочувствующих приходов, а также циркулярных писем во все многочисленные ячейки по стране (частично доставшиеся "Народному собору" по наследству от распавшейся партии "Русское национальное единство") Кассин и Сергеев подняли управляемую волну народного гнева.

Семена провокаторов упали на благодатную почву и доверчивый русский люд поднялся на борьбу. Гнев одураченных людей был канализирован аккурат в кабинет к следователю Таганской прокуратуры. На многочисленных сайтах распространялся образцовый текст заявления в прокуратуру, описание экспонатов выставки, адрес и телефон следователя Евгения Коробкова. Уточнялось, что "Следователь принимает посетителей, показывает фотографии с выставки, заявление можно написать у него в кабинете" (http://2vsl.fastbb.ru/?1-2-0-00000145-000-0-0).

Усердие, с которым молодой следователь Евгений Коробков взялся за это уголовное дело и тащил его что есть мочи, объяснимо многочисленными письмами заместителей прокурора г. Москвы В. Росинского и А. Григорьева. Эти письма пестрят пометками типа "Активизировать проверку с учетом новых доводов" и "Дело находится на особом контроле".

Но для меня остается не до конца понятным вопрос, почему наша судебная система вняла доводам двух мракобесов, полностью переняла их примитивную дилетантскую риторику и выступила на стороне гонителей современной российской культуры. Неужели наша власть не понимает, что ультраправый экстремизм несравненно более опасен для страны и для православия, чем пародийная культура "соц-арта", результатом которой может быть только здоровый смех.

28 мая 2010 г., Андрей Ерофеев