О времени и о суде

27 декабря в Верховном суде РФ снова будут судить Алексея Пичугина. Бывший сотрудник опальной нефтяной компании Михаила Ходорковского и его адвокаты будут добиваться отмены пожизненного приговора, вынесенного судьей Мосгорсуда Петром Штундером 6 августа 2007 года, и закрытия дела за недоказанностью вины осужденного

.

Тогда судья постановил, что вина подсудимого полностью подтверждена, а все аргументы адвокатов в пользу его невиновности отверг, назвав их несостоятельными. Текст приговора, оглашение которого заняло около пяти часов, следовал за формулой обвинения Генпрокуратуры.

Алексею Пичугину вменили организацию убийств в 1998 году мэра Нефтеюганска Владимира Петухова и директора московской фирмы "Феникс" Валентины Корнеевой, а также организацию покушений в 1998 и 1999 годах на управляющего австрийской компании "Ист Петролеум Ханделс" Евгения Рыбина. По версии гособвинения, поддержанной судом, Пичугин действовал, руководствуясь поручением топ-менеджера "ЮКОСа" Леонида Невзлина.

Начиная с 2005 года, именно такого приговора Генпрокуратура РФ в лице прокурора Камиля Кашаева, заработавшего за это время генеральские погоны, требовала для Алексея Пичугина трижды. Но раньше "успех" гособвинения был неполным. Так, в прошлом году Мосгорсуд уже признавал Алексея Пичугина виновным в этих же преступлениях. Но назначил ему 24 года лишения свободы в колонии строгого режима, что представители прокуратуры сочли недостаточным.

Потом Верховный суд РФ отменил этот приговор, а дело вернул в ту же инстанцию на новое рассмотрение, в ином составе суда. Примечательно, что сделав это фактически по жалобе адвокатов Алексея Пичугина – перечислив в кассационном определении многие правонарушения в ходе судебного процесса, которые они выявили, – Верховный суд тем не менее указал на необходимость назначить подсудимому более строгое наказание. Тем самым, по мнению защиты и самого Алексея Пичугина, третьему судебному разбирательству изначально был задан обвинительный уклон.

И этот уклон стал очевиден с самого первого судебного заседания как участникам процесса, так и его постоянным посетителям. Вместо того, чтобы исследовать те сомнительные моменты, на которые указал в своем кассационном определении Верховный суд, председательствующий Петр Штундер почти безотказно удовлетворял ходатайства гособвинения, отметал подавляющее большинство ходатайств защиты и закрывал глаза на совершенно явные подтасовки в деле.

Среди таких "незамеченных" судьей Штундером фактов – вопиющие несостыковки в показаниях главных "свидетелей" обвинения, осужденных Цигельника и Решетникова, заявивших на процессе, будто они совершали преступления сообща и по поручению Алексея Пичугина и Леонида Невзлина. Между тем, описывая детали, Цигельник и Решетников решительно противоречат и друг другу, и сами себе.

Так, рассказывая об убийстве Владимира Петухова, Цигельник утверждал, будто они с напарником для изменения внешности надевали светлые парики. А когда пытались убить Евгения Рыбина, якобы, не надевали. Однако допрашивавшийся отдельно Решетников говорил ровным счетом обратное – что использовали парики только при убийстве Рыбина, но не Петухова.

Мелочь? Для обывателя, возможно, да. Но разве для суда должны существовать такие "мелочи"?

Тем более что еще год назад, на предыдущем судебном процессе, Цигельник и Решетников, в течение многих часов давая показания, вообще не упоминали о париках.

Зато адвокаты Алексея Пичугина оглашали свидетельства многочисленных очевидцев убийства Петухова, видевших и позднее опознавших преступников – неких Попова и Приходько, членов преступной группировки города Камышина. Их приметы – молодые люди со светлыми волосами, славянским типом лица – совсем не совпадают с внешностью Цигельника и Решетникова, которым обоим за сорок, чьи волосы темные, а Решетников, к тому же, имеет выраженные черты выходца с Кавказа…

Впрочем, таинственные "приключения" с париками – далеко не единственный "казус" деле Алексея Пичугина. В нем загадочно появлялись недостающие и так нужные прокуратуре подписи на документах.

К примеру, на судебном заседании 10 мая адвокаты Алексея Пичугина обратили внимание судьи Штундера на то, что подпись специалиста Богатырева в протоколе осмотра места убийства Владимира Петухова от 26 июня 1998 года появилась несколькими годами позже составления данного документа. Поэтому защита резонно предположила, что подпись – фальшивая и выполнена не Богатыревым. В подтверждение своих слов адвокаты продемонстрировали суду светокопию протокола, сделанную ими в Генеральной прокуратуре ранее. На ней подпись Богатырева отсутствует.

Казалось бы, фальсификация налицо. Но только не для судьи Штундера! Светокопию протокола он счел недопустимым доказательством в виду отсутствия на ней... подписи нотариуса. Невольно возникает вопрос: а другие страницы дела, также существующие в нескольких копиях, нотариально заверены?

Вообще, с подписями на протоколах различных следственных действий происходило немало удивительного.

Скажем, на том же судебном заседании 10 мая Петр Штундер удовлетворил единственное ходатайство защиты Пичугина – о признании недопустимым доказательством одного из протоколов, в котором отсутствовали подписи понятых, удостоверяющие, что их ознакомили со своими правами и обязанностями. При этом все остальные заявленные прокурором к оглашению материалы, в том числе и протоколы с полностью идентичным вышеуказанному недостатком, председательствующий признал допустимыми доказательствами.

Различие между этими документами и снятым с оглашения заключалось лишь в одном. На оглашении протокола, впоследствии признанного Петром Штундером недопустимым доказательством, сторона обвинения не настаивала и сама исключила его из своего ходатайства. Оглашение же остальных материалов гособвинение считало необходимым.

В суде какой-нибудь европейской страны такие действия назвали бы предвзятостью суда. Но, как заметил когда-то один из судей Мосгорсуда на процессе Ходорковского и Лебедева, – "здесь вам не Страсбург"...

Можно было бы еще долго продолжать приводить примеры из третьего дела Алексея Пичугина, со всей очевидностью подтверждающие, что здесь нам действительно не Страсбург. Но едва ли это имеет смысл – интересующиеся могут почерпнуть подробности из репортажей, которые портал HRO.org вел из зала суда на протяжении всего судебного процесса.

И дело Пичугина, конечно – совсем не частный случай, а проявление общей болезни, глубоко поразившей всю российскую судебную систему. Из третьей ветви власти она давно превратилась в инструмент для оформления решений, спущенных "сверху". Отечественные суды покинули такие профессионалы, служащие закону, как Ольга Кудешкина, Сергей Пашин... И именно "дело "ЮКОСа", частью которого стало дело Пичугина, нанесло по едва начавшему формироваться независимому институту суда сокрушительный удар.

Конечно, я далека от мысли, что в российской судебной системе нет честных людей. Но громкие дела, имеющие политическую подоплеку – такие как дело Алексея Пичугина, – к ним обычно не попадают. Те же судьи, которых назначают вести политически мотивированные процессы, оказываются под мощнейшим прессингом, заметным подчас даже на публичных заседаниях.

Достаточно вспомнить высказывание прокурора Киры Гудим на процессе Алексея Пичугина в ходе ее диалога с адвокатом Георгием Каганером 6 июня 2006 года.

Адвокат – прокурору: "Кира Станиславовна, давайте будем более точно цитировать материалы дела. Все-таки судьба человека решается". Прокурор – адвокату: "Уже решена".

Стоит ли уточнять, что Кира Гудим не получила никакого замечания от председательствующего за неуважение к суду, которому неприкрыто дали знать, что решения принимает не он?

Поэтому не нужно быть прорицателем или семи пядей во лбу, дабы оценить, что шансы на справедливый вердикт Верховного суда 27 декабря приближаются к нулю. Не рассчитывает на него и сам Алексей Пичугин, многократно заявлявший о своей невиновности. Как рассказала ранее нашему порталу мама осужденного Алла Николаевна, ее сын мало надеется на этот суд. В своем интервью Алла Николаевна, в частности, сообщила: "Он мне сказал: "Мама, ты не надейся и не строй никаких иллюзий". Он прекрасно понимает, что оправдательного приговора не будет, хотя доказательств вины как не было, так и нет".

Обращает на себя внимание и дата, на которую назначено разбирательство дела Пичугина в Верховном суде – 27 декабря. Как стало известно нашему порталу, кассационная жалоба защиты Пичугина поступила в Верховный суд только в конце ноября. Таким образом, на ознакомление с обширнейшим, многотомным делом судьям хватило чуть больше трех недель. Создается впечатление, будто кто-то очень хочет отправить Алексея Пичугина по этапу в самый канун Нового года. А что такое этап и колония для приговоренных к пожизненному заключению в российских условиях – едва ли нужно пояснять...

И тут нельзя не вспомнить прошлогоднюю предпраздничную активность Генпрокуратуры в отношении юкосовцев.

Михаила Ходорковского и Платона Лебедева тогда этапировали в Читу: первого – из расположенного за 600 километров Краснокаменска, второго – из вовсе далекого заполярного поселка Харп Ямало-Ненецкого автономного округа. Якобы – для проведения неких следственных действий. Но их до окончания новогодних и рождественских каникул заключенные так и не дождались.

27 декабря прошлого года Мосгорсуд отклонил кассационную жалобу юриста "ЮКОСа" Светланы Бахминой на отказ Симоновского районного суда отсрочить ей исполнение приговора – как матери двух малолетних детей...

Лишить свободы (а в случае Ходорковского и Лебедева – еще и собственности) – мало, нужно непременно оказать еще и психологический и физический прессинг?

А мы – от рядовых обывателей, придерживающихся принципа "моя хата с краю", до высоких чиновников, раскручивающих маховик "басманного" правосудия, – забываем о главном. Что маховик этот, неподконтрольный закону, но движимый жадностью, местью и другими человеческими страстями – в каждый момент может ударить по любому из нас. И ни жизнь по правилу "не высовывайся", ни даже особая приближенность к власти от этого отнюдь не панацея. Потому что на любом уровне социальной лестницы найдется тот, кому ты вольно или невольно перешел дорогу. А уж желающих "порулить", в том числе финансовыми потоками, всегда с избытком.

А спасение – нет, не для Пичугина, вина которого лишь в том, что он "не в ту" компанию трудоустроился, – спасение для всех нас не в добром царе, дарующем свободу, и не в баррикадах. А в тривиальном ежедневном исполнении своего профессионального долга – тем же судьей, каждым. В том, чтобы слушать только голос закона, а не начальственный окрик сверху. Тогда никакая "вертикаль" не устоит. Потому что ей попросту не на что будет опираться.