"В языкознаньи знаете вы толк…"

10 ноября 2009 года заседание Хамовнического районного суда Москвы по делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева оказалось скоротечным. Ни один свидетель обвинения на процесс не явился. Возможно, именно поэтому все служебное рвение прокуроров нашло свой выход в двух заявлениях. Первым из них был ответ Гюльчехры Ибрагимовой на ходатайство Михаила Ходорковского, поданное накануне. Вторым – ходатайство обвинения о продлении подсудимым срока содержания под стражей, мотивированное очень серьезными причинами.

 

Заседание началось с традиционного опоздания прокуроров. Подсудимые уже давно пребывали в "аквариуме" из пуленепробиваемого стекла, адвокаты - на своих местах, публика томилась в зале, а из совещательной комнаты нетерпеливо выглядывала секретарь. И только стулья Дмитрия Шохина, Гюльчехры Ибрагимовой, Валентины Ковалихиной и Валерия Лахтина пустовали.

Спустя сорок с лишним минут прокуроры уверенной поступью прошествовали в зал. Лицо Гюльчехры Ибрагимовой озаряла улыбка. Вид всей четверки выражал незыблемость ее положения в настоящем и будущем.

Гюльчехра Ибрагимова, в предыдущие месяцы процесса по большей части сохранявшая молчание, поднялась и начала речь, уже самое начало которой вызвало ошеломленный шепот зала.

Подсудимые, их адвокаты и постоянные посетители процесса ожидали юридической оценки прокурорами ходатайства Михаила Ходорковского, заявленного в минувший понедельник. В нем экс-глава "ЮКОСа" просил суд предложить стороне государственного обвинения разъяснить ему правильное понимание терминов, используемых в обвинительном заключении. Также Ходорковский предложил другие возможные, по его мнению, варианты действий: "предоставить мне переводчика, или пригласить специалиста-лингвиста, если они опять откажутся от разъяснений или окажется, что мое владение русским языком недостаточно для адекватного восприятия их разъяснений, а изложение того же, но в более доступных для понимания подсудимых терминах, затруднительно".

Причиной для такого ходатайства послужили события предыдущих дней, о которых портал HRO.org писал. Напомню, что в прошлый вторник, 3 ноября, Гюльчехра Ибрагимова назвала доверенных лиц, действовавших по соглашению с различными компаниями и в интересах этих компаний, что предусматривает Гражданский кодекс РФ, "подставными лицами".

"Между доверенным лицом или сотрудником фирмы, профессионально представляющей услуги доверенных лиц, так называемой секретарской компании, и подставным лицом существует явная, заметная для людей владеющих русским языком разница", - отметил тогда Ходорковский.

Видимо, слова подсудимого о русском языке преломились в сознании государственного обвинителя каким-то особым образом. В результате этих мыслительных процессов Гюльчехра Ибрагимова пришла к выводу, что Михаил Ходорковский дискриминирует ее по пресловутому пятому пункту пресловутой анкеты:

"Хочу отметить, с какой филигранной точностью Ходорковский определяет, для кого русский язык является родным, а для кого нет. В таком случае ко мне нужно обращаться не с просьбами, а с отводом, раз его не устраивает пятая графа в моей анкете", - заявила Ибрагимова.

Прокурор назвала Михаила Ходорковского "человеком, который равнодушен к собственному имиджу и которому чуждо самолюбование", "специалистом высочайшего класса в области русского языка" и "не меньшим специалистом в юриспруденции".

Вероятно, прокурор попыталась таким образом продемонстрировать свое незаурядное чувство юмора. Но эта попытка пропала втуне - зал (судя по его реакции) этот юмор оценить по достоинству не смог.

Наконец, Ибрагимова остановилась на термине "скважинная жидкость", "родоначальником" которого, по выражению прокурора, является Михаил Ходорковский. Со скважинной жидкости Ибрагимова неожиданно переключилась на "ослиную" - видимо, перепутав Михаила Ходорковского со свидетелем обвинения Евгением Рыбиным, потому что последняя из названных жидкостей фигурировала именно в его показаниях.

"Не по Сеньке шапка", - резюмировала Ибрагимова и тут же блеснула своим знанием испанского: "Не по Хуану сомбреро".

"В возрасте Ходорковского все это поздно, как поздно и все остальное", - вынесла она вердикт.

Финал речи Гюльчехры Ибрагимовой утонул в смехе посетителей. Судебные приставы, тоже ошеломленные, даже не пытались наводить порядок.

Судья Виктор Данилкин оценил юридический вес доводов Гюльчехры Ибрагимовой и, не удаляясь в совещательную комнату, а посовещавшись сам с собой на месте, ходатайство Михаила Ходорковского отклонил. Тут же нервическим голосом он объявил "технический" перерыв.

Когда заседание возобновилось, Владимир Краснов выступил с возражениями на действия председательствующего.

"Ваше потворство вседозволенности обвинителей превосходит всяческие границы. Мало того, что сегодня судебное заседание началось на 40 минут позже, и это не встретило с вашей стороны никакой оценки. Вы позволили государственному обвинителю Ибрагимовой произнести некую филиппику, не имеющую к процессу и вообще к юриспруденции никакого отношения, в ней не было ни единой ссылки на законы".

"…То хамское по существу, вне зависимости от пятого пункта, высказывание прокурора Ибрагимовой никакой оценки с вашей стороны не заслужило, - продолжил адвокат. - Если дело пойдет так дальше, то может привести к тому, что как бывает, когда судья теряет контроль над матчем. Мы перестанем вставать, когда вы заходите, станем выходить, когда посчитаем нужным, государственные обвинители начнут приходить все позже. Надеюсь, что это побудит вас обратить более пристальное внимание на соответствие действий участников судебного процесса нормам закона", - сказал Владимир Краснов.

Председательствующий на замечание в свой адрес реагировать не стал и попросил прокуроров продолжать.

Лахтин согласился продолжить, но часа через четыре. Судья, в свою очередь, немедленно согласился с гособвинителем, но вдруг спохватился, что в судебном процессе участвует еще и сторона защиты. Тогда Виктор Данилкин поинтересовался мнением защиты о только что вынесенном решении.

"Судья вынес решение, после которого разрешил адвокатам сделать возражение. Мы высказываем очередное возражение на ваши действия!" - заявил Владимир Краснов.

В результате делать перерыв председательствующий раздумал, и тогда у прокурора Лахтина нашлось новое ходатайство - о продлении срока содержания под стражей Михаила Ходорковского и Платона Лебедева до 17 февраля 2010 года. Установленный ранее срок истекает 17 ноября 2009 года, то есть, через неделю. Прокурор положил перед собой толстую пачку бумаг, но при этом сообщил, что ходатайство - устное. Иными словами, предоставлять защите твердую копию своего ходатайства обвинители не собирались.

Речь прокурора Лахтина оказалась не менее зажигательной, чем речь прокурора Ибрагимовой.

Из нее следовало, что нахождение экс-главы "ЮКОСа" и бывшего руководителя МФО "МЕНАТЕП" под стражей - необходимость. Оказавшись на свободе, они "могут продолжить заниматься преступной деятельностью". К тому же, Ходорковский и Лебедев - "ранее судимые Мещанским судом", "обвиняемые в тяжких и особо тяжких преступлениях" и "лидеры организованной преступной группы".

"Процесс поиска данных лиц продолжается, некоторые из них обнаружены", - сообщил Валерий Лахтин о тех юкосовцах, кто оказался вне досягаемости для карающего меча российской Фемиды. Кого именно удалось обнаружить прокурору - он не уточнил.

"Подсудимые представляют большую общественную опасность, - продолжал Лахтин. - Они угрожают обороноспособности и безопасности государства".

"Возглавил очередной судебный поход на Россию некто Брюс Мизамор", - сказал гособвинитель, имея в виду подачу бывшими руководителями и акционерами "ЮКОСа" иска в Европейский Суд по правам человека.

Между тем, как следовало все из того же ходатайства, неплатежеспособность и последующее банкротство "ЮКОСа" были вызваны отнюдь не действиями налоговых и других государственных органов после ареста подсудимых. А тем, что Михаил Ходорковский и Платон Лебедев сокрыли денежные средства от акционеров.

Для подтверждения своих тезисов Лахтин сослался на показания выступившего в суде ранее свидетеля обвинения Евгения Рыбина и имеющиеся в деле показания Алексея Голубовича. Последний известен своими свидетельствами против "ЮКОСа" на судебных процессах Леонида Невзлина и Алексея Пичугина. А также - скандальными выступлениями на ТВ, в которых Голубович обвинил руководителей "ЮКОСа" в попытке отравить его ртутью. Примечательно, что данное обвинение не нашло никакого отражения ни в одном из судебных процессов вокруг "ЮКОСа".

Алексея Голубовича, когда дело "ЮКОСа" только начиналось, бывшие коллеги по компании предупреждали, что над ней сгущаются тучи и становится небезопасно. Теперь же эти предупреждения Голубович трактует как "угрозу" в свой адрес со стороны руководителей "ЮКОСа".

Возглавлявшего отдел экономической безопасности в составе службы безопасности "ЮКОСа" Алексея Пичугина прокурор Лахтин сильно повысил в должности, назвав одним из руководителей этой службы. Между тем об истинном ее главе, Михаиле Шестопалове, прокурор предпочел умолчать. Зато тот факт, что Пичугин осужден на пожизненное заключение, видимо, по мнению Лахтина, служит веским аргументом в пользу продления срока содержания под стражей Ходорковскому и Лебедеву.

Еще одним доказательством преступных наклонностей подсудимых в глазах Лахтина выступают публикации в изданиях "Российская газета" и "КоммерсантЪ".

Дослушав речь прокурора, защита попросила предоставить ей протокол заседания и перерыв до пятницы для формулирования своей позиции.

"Ни в коем случае нельзя объявлять перерыв! Все в приемлемом виде распечатано, доступно к пониманию", - закричал прокурор Лахтин, в очередной раз высказав подозрения, что подсудимые и адвокаты намеренно затягивают процесс.

Очевидно, регулярные опоздания прокуроров к началу судебных заседаний таким затягиванием не являются.

По мнению Лахтина, для ознакомления с пачкой документов примерно десятисантиметровой толщины вполне достаточно часа.

В конце концов Виктор Данилкин объявил перерыв на полтора часа. После этого перерыва судья принял решение снова прерваться, на этот раз до 14 часов следующего дня.