Показания свидетеля Екатерины Сокирянской

Показания свидетеля Екатерины Сокирянской на судебном процессе по иску Рамзана Кадырова к Правозащитному центру "Мемориал" и Олегу Орлову о защите чести, достоинства и о компенсации морального вреда.

Показания свидетеля Екатерины Сокирянской

Тверской суд Москвы

25.09.2009

Судья — Татьяна Федосова

Представитель ответчика О.Орлова – адвокат Анна Ставицкая

Представитель ответчика ПЦ «Мемориал» - Анна Каретникова

Представитель истца Р.Кадырова — Андрей Красненков

Свидетель ответчика – Екатерина Сокирянская

Судья: Скажите, пожалуйста, Вы являетесь сотрудником ПЦ "Мемориал"?

Сокирянская: Да, я являюсь сотрудником ПЦ "Мемориал" с января 2003 по настоящее время. С зимы 2003 по весну 2008 года, в течение пяти лет, я работала в назрановском и грозненском отделениях "Мемориала", поэтому я регулярно много времени проводила в грозненском офисе. С сентября 2007 по май 2008 являлась и.о. руководителя отделения ПЦ "Мемориал" в Грозном.

Ставицкая: Скажите, пожалуйста, знаете ли вы что-либо о встречах Натальи Эстемировой с Рамзаном Кадыровым? И если знаете, то сколько этих встреч было, когда и что на этих встречах обсуждалось?

Сокирянская: Да, мне известно, что Наталья Эстемирова и Рамзан Кадыров встречались <…> Мне известно, что Рамзан Кадыров угрожал Наталье Эстемировой, оскорблял ее и считал своим личным врагом. В доказательство этого тезиса я хочу привести следующий факт.

Мне известно, что первая встреча Рамзана Кадырова и Натальи Эстемировой произошла в середине июня 2004 года. Наталья сопровождала журналистку Анну Политковскую, которая в это время находилась в Чечне и жила у Натальи. Когда Анна поехала освещать сдачу боевика. Анну пригласил освещать это мероприятие тогдашний председатель Госсовета Чечни Таус Джабраилов. Накануне Анна уже встречалась с Кадыровым. На этой встрече он вел себя крайне агрессивно по отношению к Анне. Он ее оскорблял. Он говорил ей, что она враг, что ее нужно было расстрелять еще в Москве, на улице, и буквально набрасывался на Анну.

Наталья встала между ними – между Кадыровым и Анной, пытаясь предотвратить агрессию против журналистки. В этот день я была в Грозном, и я помню, как, вернувшись, Анна долго рыдала у нас в офисе. А мы очень переживали за Наташу, думая, Анна сейчас уедет, а Наташе здесь дальше жить. Я считаю, что именно в этот момент Кадыров впервые запомнил Наталью, и именно тогда могло сформироваться его враждебное отношение к ней.

Похожая ситуация случилась с самой Натальей 31 марта 2008 года. На встречу с Кадыровым ее также заманили хитростью, по сути. Наталье позвонил мэр города Грозного Муслим Хучиев и сказал, что ей нужно приехать во Дворец молодежи, обсудить некоторые социально-политические вопросы. Наталья не знала, что там ее ожидает Кадыров, поэтому поехала туда одна. Во Дворце молодежи был Кадыров. Со слов Наташи, он разговаривал с ней очень агрессивно, на повышенных тонах. Его недовольство было вызвано интервью, которое Наташа дала телеканалу РЕН ТВ. В этом интервью она высказывалась против введения правила, обязывающего девушек и женщин носить платки в общественных местах, носить головные уборы. Кадыров воспринял это интервью как выпад в свой адрес, он угрожал Наталье. Он выражал недовольство всей ее работой и работой "Мемориала" в целом, а также он сказал буквально, что "убивал и будет убивать плохих людей", что ему "не стыдно, потому что он борется с врагами республики". Он также позволил себе оскорбительные высказывания о Наталье как о женщине и спросил, не волнуется ли она за свою дочь Лану. После этой встречи Наталья была очень испугана, она сразу выехала в Москву, буквально через несколько дней, и согласилась выехать за пределы республики. Раньше мы неоднократно предлагали Наташе покинуть Чечню, но она никогда не соглашалась. На этот раз она согласилась сразу, а дочь отправила учиться в Екатеринбург к своей сестре.

Хочу отметить, что Рамзан Кадыров очень болезненно воспринимает критику в свой адрес, критику того, что происходит в Чечне, и принимает ее на свой счет. Видимо, это связано с тем, что он действительно старается контролировать практически все важные процессы в республике. Относительно истории с ношением платков я могу добавить, что в феврале 2008 года, когда я направлялась на встречу с преподавателем Чеченского государственного университета в университет, меня остановила охрана и потребовала надеть платок. Я объяснила, что не являюсь ни чеченкой, ни мусульманской, что я четыре года преподавала в этом университете и иду на встречу с коллегой. Однако мои объяснения не были приняты во внимание, охрана сказала, что по приказу Президента Чечни на территории университета женщине без головного убора находиться нельзя, невзирая на ее национальность. На просьбу предоставить письменное распоряжение о распространяющемся на меня запрете ни начальник службы безопасности университета, ни проректор никаких письменных распоряжений мне предоставить не смогли. Исходя из этого, я могу сделать вывод, что гнев Кадырова по поводу мнения Наташи, высказанного в интервью телеканалу РЕН ТВ, легко объясним. Наташа критиковала им самим введенное и в тот момент активно претворяемое в жизнь распоряжение.

Я также хотела бы дать пояснения к утверждению Орлова о том, что «Рамзан Кадыров сделал невозможной работу правозащитников в республике». Это оценочное суждение, к которому я, как эксперт, тоже присоединяюсь.

В доказательство могу привести следующие факты:

В ночь с 21 на 22 февраля 2008 года в резиденции Рамзана Кадырова в городе Гудермесе состоялась встреча трех сотрудников ПЦ "Мемориал" и президента Чеченской республики. Со стороны "Мемориала" присутствовали Олег Орлов, Светлана Ганнушкина и я. В этот момент я исполняла обязанности руководителя грозненского офиса. За несколько дней до этой встречи к нам пришел наш бывший коллега Тимур Алиев. Раньше он был главным редактором независимой газеты "Чеченское общество". Но после критического интервью в прессе его офис был опечатан сотрудниками силовых структур, а сам Тимур Алиев стал советником Рамзана Кадырова. Алиев сообщил, что пришел с заданием от Кадырова, который предложил "Мемориалу" встретиться в эфире чеченского телевидения в формате программы «К барьеру» и обсудить взаимные претензии. В случае, если "Мемориал" проиграет, то "мы будем работать с президентом Чечни", за его команду. Возможность того, что проиграет Рамзан Кадыров, он не рассматривал. "Мемориал" отклонил такую форму диалога, решив, что заданный формат изначально конфронтационный, и предложил встретиться не у барьера, а за столом переговоров. Рамзан Кадыров согласился. На 21 февраля была назначена встреча. Мы прождали весь день, около в 22.30 за нами приехал Тимур Алиев и отвез нас в резиденцию Кадырова в Гудермесе. Кадыров прибыл туда ближе к полуночи. Разговор был очень напряженным, однако вежливым. Никто не повышал голоса, взаимных оскорблений не было. Около трех часов мы сидели за накрытым столом, никто из присутствовавших к еде не притронулся. Рамзан Кадыров спросил, какие у нас к нему претензии за последний год. Мы говорили о нарушениях прав человека, в которых участвовали сотрудники чеченских силовых структур, в том числе о функционировании секретных тюрем в родовом селе Кадырова Центорой, в здании ТОМа в с. Гойты, о проблемах незаконного содержания, убийств и похищений людей.

Эта встреча выявила полное непонимание президентом Чечни смысла деятельности независимых от власти общественных структур. Он предложил "Мемориалу" следующую схему работы: если что-то случается, мы приходим к нему, и он, "как гарант Конституции", решает проблему, информацию в СМИ мы не передаем и огласке эти нарушения, преступления не предаем. Он сказал, что готов сам при необходимости приезжать к нам в офис, но вместо того, чтобы "выбрасывать информацию во внешний мир", по его выражению, мы должны работать с ним. В случае согласия Кадыров обещал нам ресурсы, людей и поддержку. Он сказал: "Я не понимаю, почему вы отказываетесь делать реальные дела, работать на благо республики и встать рядом с президентом?» Мы попытались объяснить Рамзану Кадырову принцип работы независимых НПО, что мы не можем встать рядом с президентом. При этом мы выразили готовность ему первому сообщать о нарушениях прав человека в республике, но при этом в случае неспособности власти решить проблему, мы, естественно, предаем преступление огласке, в любом случае предаем огласке. Во время беседы мы несколько раз возвращались к этой теме, но понимания так и не достигли.

В ходе этой встречи Рамзан Кадыров по-настоящему впервые понял, что такое "Мемориал" и чем мы занимаемся. Раньше он знал о нас понаслышке от своих советников. В ходе этой встречи он понял, что мы очень хорошо владеем информацией о ситуации в республике, что мы знаем, о чем говорим, что мы занимаемся очень серьезным сбором и документацией преступлений. В какой-то момент, когда ему фактически нечего было ответить на наши вопросы о конкретных преступлениях, конкретных грубейших нарушениях прав человека, Кадыров выдал вполне искреннюю тираду о том, что "да, он убивал людей, что он - офицер российской армии, но его никто не спросил, хотел ли он участвовать в этой войне, так распорядилась жизнь". Поэтому в своем заявлении, когда Орлов говорил о том, что Медведева устраивает глава республики, убивавший людей, он это делал со слов самого Рамзана Кадырова. Орлов на этой встрече присутствовал.

На следующий день после ночного разговора в Гудермесе была достаточно протокольная официальная встреча в доме правительства с большим количеством камер. Кадыров сделал ряд жестов в сторону "Мемориала", но понял, что договориться с нами не смог. Спустя месяц, когда Наталья дала интервью РЕН ТВ о платках, а "Мемориал" выпустил критический текст на ту же тему, он окончательно понял, что "Мемориал" не намерен менять стиль работы. С тех пор официальных контактов с главой республики у нас не было.

Надо отметить, что, кроме "Мемориала", в Чечне не осталось правозащитных организаций, занимающихся текущими грубейшими нарушениями прав человека сотрудниками силовых структур Чеченской республики. Все работающие там правозащитники приняли предложенную Кадыровым схему: они работают по так называемым «открытым темам» (т.е. по темам, о которых разрешено говорить, например, о преступлениях федеральных военнослужащих, совершенных в первые годы войны, дискриминации чеченцев в России, особенно в местах лишения свободы, проблемах без вести пропавших в первые годы войны), но все эти организации не затрагивают больные вопросы сегодняшнего дня. На сайте Уполномоченного по правам человека ЧР Нурди Нухажиева и на сайте Грозинформ полно выпадов в адрес "Мемориала", Орлова и Ганнушкиной, но нет информации о текущих грубейших нарушениях прав человека, которыми занималась Наташа, например, о деле Зайналова, Альбекова, о сожжении домов родственников боевиков, о 74-х случаях похищений людей в Чеченской республике за последний год.

До убийства Наташи я провела месяц с лишним в Чечне, в момент ее убийства находилась там. Я общалась с потерпевшими и правозащитниками. В Чечне царит атмосфера страха. Никто не смеет вслух критиковать существующую власть. Там установлен тоталитарный режим.

Например, за два дня до убийства Наташи в грозненском офисе обсуждалась работа по делу Апти Зайналова, который был обнаружен в тяжелом состоянии в Ачхой-Мартановской районной больнице под охраной и без регистрации в журнале учета. Этот человек был очень сильно избит, находился в тяжелом состоянии. Обсуждая эту работу, мы попытались привлечь к ней других чеченских активистов из других организаций, а также сотрудников офиса Уполномоченного по правам человека. В результате никто из других чеченских правозащитников работать по этому делу не стал. Руководитель одной из ведущих организаций так объяснил свой отказ: "Это прямая конфронтация с властью, это самоубийство, и ни один из моих адвокатов не полезет в петлю». Наташа работала по этому делу.

12 июля Наташа собиралась ехать матерью Зайналова в прокуратуру, чтобы потребовать от прокурора безотлагательно поехать вместе с ними в больницу. Мы предполагали, что после нашего визита в прокуратуру Зайналова могут вывезти из больницы, и он может исчезнуть. Наташа не позволила мне поехать с ней, утверждая, что это безумный риск. И буквально хитростью не дала поехать в больницу, в момент, когда я отвлеклась на другие дела, без меня уехала в Ачхой-Мартан с одним нашим местным сотрудником. Пока Наташа ждала прокурора, Зайналова действительно вывезли из больницы, и он пропал. Я видела, что Наташа очень испугана, и даже она, обычно бесстрашная, боялась работать по этому делу. Это было за два-три дня до ее смерти.

Я с Наташей очень много говорила о безопасности, неоднократно просила ее, буквально умоляла на время уехать из республики. За два дня до гибели она сказала, что, наверное, все-таки уедет. К сожалению, не успела.

Таким образом, утверждение о том, что Рамзан Кадыров несет ответственность за невозможность работы правозащитников в Чеченской республике, соответствует действительности.

И в завершении хотелось бы сказать о двух делах, которые позволяют утверждать об опасности, которая грозит критикам Кадырова, опасности физического устранения.

Судья: Свидетель, на вопрос отвечайте, по существу говорите.

Каретникова: Ваша честь, а это по существу, потому что именно из таких фактов и складываются мнения, в том числе и Орлова.

Судья: Вы вопрос конкретный задайте.

Ставицкая: Скажите, пожалуйста, Вы можете каким-либо образом охарактеризовать ситуацию с правами человека в Чечне, очень кратко, на примере каких-либо дел?

Сокирянская: Я приведу два примера дел, по которым я работала. Точнее, одно дело – по которому я работала, второе – потерпевший, с которым я встречалась. В органы прокуратуры РФ направлялось заявление…

Судья: Я перефразирую вопрос. Можете ли Вы представить какие-то доказательства невозможности работы правозащитников в республике?

Сокирянская: Да. Эти доказательства я представила. Сейчас я бы хотела представить доказательства того, что люди, открыто заявлявшие и критиковавшие Кадырова, были устранены. Это два дела, о которых я начала говорить.

В органы прокуратуры поступило заявление от Умара Исраилова, который, прямо обвинял Рамзана Кадырова в убийствах и пытках. Он также утверждал, что Рамзан Кадыров пытал его лично. Этот человек направил заявление в Европейский суд по правам человека. Он выехал за границу и оттуда направил заявление в ЕСПЧ.

Несколько лет назад я встречалась с Умаром Исраиловым в Вене. Он очень подробно рассказал мне о том, как в апреле 2003 года он и его двое товарищей были задержаны чеченскими силовиками. Два дня их избивали, а затем привезли к Рамзану Кадырову, который направил его в подконтрольную ему базу в селении Центорой. Там Исраилова избивали, заставляя сознаться в убийствах. В том числе, по утверждению Исраилова, его избивал и пытал сам Кадыров и его охранники. В течение трех месяцев Исраилова избивали по несколько раз в неделю. Кадыров стрелял из пистолета ему под ноги, а также пытал током.

Со слов Исраилова, через какое-то время Кадыров предложил ему вступить в президентскую охрану. Выбора у него не было, и он согласился. Со слов Исраилова, он служил в Центорое в течение 10 месяцев и в это время наблюдал пытки как минимум 20 незаконно задержанных людей, в основном родственников боевиков, людей, которых подозревали в соучастии. Через некоторое время отец Исраилова купил ему паспорт, билет и помог бежать заграницу.

Две недели спустя отца Исраилова, жену отца и невестку также арестовали и увезли в Центорой. Как сообщает газета "Нью-Йорк таймс", которая беседовала с отцом, его там избивали и пытали током в спортивном зале, который служил пыточной комнатой. В этом спортивном зале содержались еще несколько человек. Исраилов-старший утверждал, что он видел, как в один из дней туда пришел вечером Кадыров, поразвлечься, и сам лично пытал током одного из пленников.

Отца Исраилова продержали в заключении 10 месяцев, до 4 октября 2005 года, после чего он был отпущен. И отец, и сын Исраиловы подали заявления в Европейский суд, в которых открыто обвинили чеченского президента в незаконном содержании и пытках. 15 января с.г. Умар Исраилов был застрелен у своего дома в центре Вены. До этого к нему приезжали эмиссары Кадырова и предлагали отозвать иск в Европейский суд и вернуться в Чечню.

Я хотела бы рассказать еще об одном деле, которым я лично занималась – это дело Мухаммадсалиха Масаева, проповедника, который утверждал, что находился в незаконном заключении у Кадырова в течение четырех месяцев, в ходе которого его избивали. Дважды к пленникам приходил Рамзан Кадыров. Один раз он общался с Масаевым, у него в руках была машинка для пыток током. После того как Масаева отпустили, он дал интервью обозревателю "Новой газеты" Вячеславу Измайлову. Он решил предать гласности совершенное против него преступление. Он дал интервью "Новой газете", где подробно рассказал о своем незаконном содержании. Через две недели после публикации интервью Масаев, житель Москвы, приехал в Грозный на похороны сестры, где был задержан сотрудниками силовых структур и исчез 3 августа 2008 года. С тех пор его местонахождение неизвестно.

Я работала в Чечне в течение шести лет и опросила, наверное, около десяти узников незаконных тюрем в Чеченской республике, которые описывали условия своего содержания. Они, в общем-то, совпадали с теми рассказами, которые я сейчас вам привела. Из этих людей только трое были готовы открыто говорить (из всех потерпевших, с которыми нам когда-либо приходилось говорить), двое из них уже убиты, точнее, один пропал без вести, а второй был убит в центре Вены. На основании этого мы считаем, что критикам Кадырова грозит физическое уничтожение. Это очень опасно.

Судья: Вопросы есть?

Красненков: Да, у меня есть. Екатерина Леонидовна, Вы тут рассказали об убийстве Умара Исраилова. А Вам известно, что на него было австрийской полицией заведено уголовное дело за нелегальную переправку мигрантов из Чечни?

Сокирянская: Нет, мне это неизвестно. Официально эта информация нигде не упоминалась.

Красненков: Все понятно, вопросов нет. Официально она была одним из руководителей полиции Австрии... но просто это неудобно было, видимо, "Мемориалу" ее публиковать. Все, вопросов больше нет.

Сокирянская: Дело в том, что это не связано с тем, что, на мой взгляд, даже если было возбуждено уголовное дело, я не думаю, что австрийская полиция расстреливала бы его в центре Вены.

Красненков: А Вам известны обстоятельства гибели Исраилова?

Сокирянская: Да, известны. Он был расстрелян около своего дома в центре Вены, когда шел в магазин покупать продукты.

Красненков: Кто его расстрелял?

Сокирянская: В данный момент происходит расследование…

Красненков: Об этом просто австрийская полиция, в отличие от других… она ж очень хорошо рассказала. Были камеры видео-наблюдения. Вам известно об этом?

Сокирянская: Да, мне известно об этом. Можно узнать в материалах уголовного дела о том, кто сейчас является подозреваемым в этом убийстве. Судебное разбирательство по этому делу начнется в ближайшие месяц-два, суд может запросить материалы при желании. И, насколько нам известно, в качестве подозреваемых там фигурируют люди, близкие к окружению президента.

Красненков: Нет, Вам сам факт расстрела… потому что об этом рассказывали, потому что австрийская полиция сняла просто пленки, камеры видеонаблюдения со всех сторон были.

Судья: Вопрос конкретный задавайте.

Красненков: Да. Известно Вам, как его убивали?

Сокирянская: Да.

Красненков: Кто его убивал?

Сокирянская: Нет. Это мне неизвестно.

Красненков: Обстоятельства гибели.

Сокирянская: Да, обстоятельства мне известны.

Красненков: Расскажите о них.

Сокирянская: Я знаю, что Умар Исраилов был расстрелян у своего дома в центре Вены…

Красненков: Как вот? Сценарий, режиссура…

Сокирянская: Вы знаете, я не прокуратура.

Смех аудитории.

Красненков: Это общеизвестные факты. Почему вы смеетесь? Об этом в "Новой газете"… Все, больше вопросов нет.

Сокирянская: Мне известно, что к нему подошли, открыли по нему огонь. Он был тяжело ранен, и его добили выстрелом в голову.

Красненков: Все, вопросов нет.

Представители ответчиков просят приобщить к делу материалы в "Новой газете", посвященные историям Масаева и Исраилова.

Судья: Представитель истца, приобщаем материалы к делу?

Красненков: Ваша честь, на Ваше усмотрение. Но к сведению суда хочу сказать, что данные публикации уже фигурируют в материалах уголовного дела. Экспертиза дала по ним серьезное заключение, то есть в пользу Кадырова. И они, кстати, будут впоследствии обжалованы в гражданском иске к "Новой газете". Там восемь больших статей будет, много выдержек.

Судья: Эта статья там фигурирует?

Красненков: Да, фигурирует. На Ваше усмотрение, Ваша честь… Остается сожалеть, что не все номера "Новой газеты" по последнему товарищу Масаеву, потому что там в одном из материалов Измайлов утверждает… Сокирянская говорит, что он раз – и пропал. А там утверждается, что он то пропал, то нашелся…

Судья: Давайте суд продолжим.