Инициаторы и преемники

В Международном обществе "Мемориал" в Москве прошел вечер, посвященный 40-летию со дня создания первой в Советском Союзе независимой гражданской организации — Инициативной группы по защите прав человека в СССР. Вечер включал две части: мемуарно-историографическую и дискуссионную.

В состав Инициативной группы, образованной 20 мая 1969 года, входили 15 человек: военный инженер Генрих Алтунян (Харьков), рабочий Владимир Борисов (Ленинград), активист крымскотатарского национального движения Мустафа Джемилев (Ташкент), математик Леонид Плющ (Киев), а также 11 москвичей – математик-программист Татьяна Великанова, поэт Наталья Горбаневская, биолог Сергей Ковалев, экономист Виктор Красин, математик-программист Александр Лавут, церковный писатель Анатолий Левитин-Краснов, литератор Юрий Мальцев, геофизик Григорий Подьяпольский, лингвист Татьяна Ходорович, историк Петр Якир, поэт-переводчик и педагог Анатолий Якобсон. Позднее в Группу был включен кинорежиссер Юрий Штейн. Члены ИГ собирали материалы о политических преследованиях в Советском Союзе и предавали их гласности в виде открытых писем в Комиссию ООН по правам человека и другие международные организации. Хотя и до этого в Советском Союзе проходили подписантские кампании и коллективные гражданские акции, они оставались выступлениями отдельных людей. День 20 мая обоснованно считается днем рождения первой организации и организованного правозащитного движения в стране. Активная деятельность ИГ продолжалась до середины 1970-х гг., последний документ Группы датируется ноябрем 1981 года.

Зал в "Мемориале" был полон, несмотря на то, что одновременно в Доме журналиста проходила другая важная гражданская акция – вечер, посвященный 35-летию со дня рождения Станислава Маркелова, адвоката-правозащитника, злодейски убитого в Москве 19 января этого года.

Вечер вели Александр Даниэль и Арсений Рогинский. Пришедшие почтили вставанием память ушедших членов Инициативной группы – Генриха Алтуняна, Татьяны Великановой, Анатолия Левитина-Краснова, Григория Подъяпольского, Петра Якира, Анатолия Якобсона – и память Станислава Маркелова.

Мемуарно-историографическая часть вечера включала выступления двух участников Инициативной группы – Сергея Ковалева и Александра Лавута и презентацию размещенного на сайте Международного "Мемориала" сборника "Документы Инициативной группы по защите прав человека в СССР", составленного сотрудниками программы "История инакомыслия в СССР" НИПЦ "Мемориал" Геннадием Кузовкиным и Алексеем Макаровым.

Геннадий Кузовкин, Арсений Рогинский. Фото: Николай Гладких Минута молчания памяти ушедших. Фото: Николай Гладких Алексей Макаров, Геннадий Кузовкин. Фото: Николай Гладких
Арсений Рогинский, Александр Даниэль, Вячеслав Бахмин, Сергей Ковалев. Фото: Николай Гладких Олег Орлов, Сергей Ковалев. Фото: Николай Гладких Людмила Алексеева. Фото: Николай Гладких
Владимир Лукин. Фото: Николай Гладких Арсений Рогинский. Фото: Николай Гладких Юрий Джибладзе. Фото: Николай Гладких
Павел Литвинов. Фото: Николай Гладких Наталья Таубина. Фото: Николай Гладких Александр Лавут. Фото: Николай Гладких

 

Геннадий Кузовкин охарактеризовал корпус опубликованных материалов, подчеркнув, что это первое отечественное издание документов ИГ и что они впервые собраны практически полностью. Из 42 документов группы обнаружены и включены в сборник 39, два послания ИГ представлены фрагментами, об одном имеется лишь краткое упоминание в "Хронике текущих событий". В процессе подготовки сборника удалось отыскать три документа ИГ, тексты которых не были известны ранее. Упоминания о них в "Хронике" выявили Г. Кузовкин и Д. Зубарев, а сами документы нашел А. Макаров.

Алексей Макаров подробнее остановился на архивной истории первого письма ИГ, от 20 мая 1969 года, говорящего о политических преследованиях в СССР и адресованного "В Комитет прав человека Объединенных Наций". В нескольких выявленных экземплярах этого письма имеется немало разночтений, которые передают драматизм возникновения текста и самой группы. По свидетельству А. П. Лавута, познакомившись с письмом, А. С. Есенин-Вольпин заметил, что такой Комитет еще не создан, существует лишь Комиссия по правам человека ООН, и следующие послания ИГ были адресованы правильно. Комитет появился только через 7 лет. "…мы обращаемся в ООН, полагая, что защита человеческих прав является святой обязанностью этой организации", – говорится в опубликованных вариантах письма, но во всех архивных машинописных экземплярах слово "святой" отсутствует. Было ли оно вписано позже или, наоборот, вычеркнуто?

Слайд-презентация материалов сборника была подготовлена составителями совместно с Вячеславом Крахотиным.

"То, что было сделано, имело в себе некое чувство гражданской ответственности, – объяснил истоки появления Инициативной группы один из ее инициаторов Сергей Ковалев. – Но все-таки у этого были внутренние мотивы, я бы сказал, нравственные. Главный мотив – это стыд. Очень стыдно было ничего не делать, живя в стране, в которой мы жили. С этим соседствовало стремление заслужить право на самоуважение. Оказалось, что это стремление довольно сильно и набралось немало людей, готовых заплатить за чувство собственного достоинства тюремным сроком.

Вот таковы были мотивы, а надежды были далеко сзади. И Борис Яковлевич Цукерман, который в ответ на реплику о Византии, гнившей 300 лет, когда всем ясно было, что она гниет*, в своей манере подумал, взвесил и ответил, что 300 лет его устраивают".

"Примерно за год до возникновения Инициативной группы обозначился некий кризис, – рассказал Александр Лавут. – Я тогда был исправным читателем Самиздата. Появлялись тексты, наводилась статистика: вот этот протест столько людей подписало – 300, 400, а вот этот – только 80, а потом вообще 30. И надо все это организовать! Вот если мы создадим организацию, тогда будет ясно, кто что должен делать, кто к кому поедет за подписью. Но очень многие боялись самого этого слова – организация, и были против организованности. Должны быть устав, программа? А как принимать, как исключать? Этого не то что боялись, а были ярые противники.

Кто хотел иметь организацию с более или менее жестким порядком – наверное, Витя Красин… Они назначили, кто будет в Инициативной группе. Александр Сергеевич Есенин-Вольпин был огорчен, и справедливо. Кстати, о профессионализме – он один из нескольких десятков людей знал, что никакого Комитета по правам человека нет, он будет, но очень нескоро, когда ратифицируют все пакты. А сейчас есть Комиссия, и в ее функции вовсе не входит рассматривать заявления от граждан и групп граждан; это межгосударственный, межправительственный орган. Тем не менее, Александр Сергеевич, с этой поправкой, письмо очень одобрил.

Представление об организации было вполне советское – что должны быть представлены по каждой твари: академик, доярка и так далее. Ну, конечно, все, кто там записан, не вдруг назначены; мы все участвовали в обсуждении этой идеи – обратиться теперь не к нашему начальству, а в ООН. Это не было совсем ново, каждый вспомнит, что после многих протестов, адресованных в ЦК КПСС, в Генеральную прокуратуру и прочее, было одно громкое заявление П. Литвинова и Л. Богораз, адресованное мировой общественности. И оно прозвучало очень революционно.

Инициативная группа сразу решила, что никаких уставов, никаких регламентов, включений и исключений не будет. Один раз было сделано исключение – включили Юру Штейна.

Я отошел где-то в 1973-74-м. И даже не знал – спасибо Гене Кузовкину и Леше Макарову – что документов целых 40, я думал, где-то с десяток. Одним из важнейших мне кажется написанный через год, в 1970-м, "Что такое инициативная группа" [Открытое письмо о целях и методах работы ИГ, адресованное АПН и агентству Рейтер. 05.1970]. Основными авторами были, по-моему С. Ковалев и А. Якобсон, но дальше мы все это мучительно обсуждали. Почему мы выступаем, почему мы требуем? Ну, мы же должны сказать: чего мы хотим. И Толя Якобсон, человек взрывной, импульсивный, вскочил и сказал: "Почему? Потому что ПРОТИВНО!"

Тогда многие наивно полагали: надо только, чтобы об этом узнали на Западе, и тогда оттуда приструнят наших начальников. И очень не скоро они становились не наивными. Ну кого это там волнует? И тогда и сейчас. Есть, конечно, некоторый резон, и нужно продолжать это дело, но нужно и проявлять определенный скептицизм".

"До появления Инициативной группы я была яростным противником организации, – добавила Людмила Алексеева. – Я говорила: за участие в объединении гораздо легче попасть в определенные места, а что такого я могу сделать как член организации по сравнению с тем, что и так делаю, совершенно непонятно. Поэтому ко мне и не обратились, когда подписывали состав, – мне сказал об этом Петя Якир уже после того как было отправлено письмо. Но с появлением ИГ я увидела, что эффективность организации гораздо выше, и каким-то образом люди, назвавшие себя ее членами, действительно делают и достигают гораздо большего. Все, включая меня, почувствовали, что возник центр у правозащитного движения, и теперь все апелляции, все ходатайства шли в Группу. А когда 7 лет спустя Юрий Федорович Орлов предложил мне войти в Московскую Хельсинкскую группу, которую он создавал, я понимала, что за это тоже легко угодить туда, куда не хочется, но зная опыт ИГ, я без колебаний дала согласие".

Второе направление вечера составила дискуссия "40 лет спустя: Судьбы и проблемы правозащитного сообщества в современной России", основной вопрос которой сформулировал Александр Даниэль: что изменилось и что осталось неизменным за 40 лет?

В дискуссии выступили консультант Фонда Ч. С. Мотта в России, в советское время один из организаторов Рабочей комиссии по расследованию использования психиатрии в политических целях Вячеслав Бахмин, председатель Совета Правозащитного центра "Мемориал" Олег Орлов, президент Центра развития демократии и прав человека Юрий Джибладзе, ветеран правозащитного движения Павел Литвинов, директор фонда "Общественный вердикт" Наталья Таубина, Уполномоченный по правам человека в РФ Владимир Лукин, председатель Постоянной палаты по правам человека Политического консультативного совета при президенте РФ Валерий Борщев, историк и правозащитник Леонид Петровский, независимый исследователь Кирилл Великанов.

Целый ряд дискутантов отреагировал на реплику Сергея Ковалева о 300-летнем загнивании Византии.

"Нас этот срок никак не устраивает, – сказал Олег Орлов. – Я считаю себя абсолютным прагматиком и меня интересует непосредственный результат, хотя результаты могут подразумеваться самые разные".

"И я думаю, что большинство людей, работающих в нашей сфере сегодня, не готово ждать 300 лет", – поддержал его Юрий Джибладзе.

"Мы делаем огромную работу, помогая сотням людей. Но юристы – хорошие профессионалы, которые приходят к нам работать, не имеют в голове концепции прав человека. Понятие "правозащитник" в общественном сознании размылось, и наши клиенты, даже получив помощь, не становятся группой поддержки правозащитного движения", – таким был грустный комментарий Натальи Таубиной к серьезной практической работе "Общественного вердикта", организации, помогающей людям, пострадавшим от незаконных действий сотрудников правоохранительных органов.

"Правозащита – замечательное дело, которое уходит корнями вглубь истории и будет нужно всегда, – философски обобщил Владимир Лукин. – Василий Блаженный тоже был в своем роде правозащитником, и элемент юродства до сих пор не чужд всему хорошему, что делается на Руси…"

 

 

 


* "Однажды знаменитый математик Гельфанд заметил: про Византию все современники знали, что это погибшее и сгнившее государство, но она просуществовала триста лет. Я передал эти слова другому математику – Борису Яковлевичу Цукерману, и он сказал: что ж, триста лет меня вполне устраивают" ("Белая ворона российской политики". Интервью С. Ковалева. 13.04.2000).

 

 

Об авторе: Николай Гладких, Международный "Мемориал"