"Необоснованно само решение следователя о производстве обыска..."

Адвокат Иван ПавловВыступление адвоката Ивана Павлова 20 марта 2009 года: "Таким образом, необоснованно само решение следователя о производстве обыска, а также незаконны действия лиц, проводивших указанный обыск..."

 

 

 

* * *

4 декабря 2008 года в офисе Мемориала по адресу: Санкт-Петербург, ул. Рубинштейна, 23 кв. 103 следователем М.Г. Калгановым был проведен обыск, в ходе которого были изъяты некоторые документы и имущество. Обыск был проведен на основании постановления того же следователя, вынесенного им 3 декабря 2008 года в рамках расследования уголовного дела, возбужденного по ч. 1 ст. 282 УК РФ в связи с публикацией в газете «Новый Петербургъ» заметки под названием «Вот настоящий кандидат!».

Юридическая позиция Мемориала заключается в том, что обыск в офисе этой организации проведен необоснованно и с нарушением требований уголовно-процессуального законодательства – т.е. незаконно.

В результате следственного действия были нарушены право собственности организации Мемориал, а также право на уважение частной жизни и корреспонденции этой организации и ее сотрудников.

Вмешательство в осуществление права собственности Мемориала выразилось, в частности, в изъятии жестких дисков. Мемориал в настоящее время фактически не владеет, не пользуется и не имеет возможности распоряжаться изъятыми следователем жесткими дисками, как и самими персональными компьютерами, из которых эти диски были извлечены.

Вмешательство в осуществление прав на уважение частной жизни и корреспонденции выразилось в том, что изъятые жесткие диски содержат электронную корреспонденцию организации, а также информацию о личной жизни сотрудников организации (личные фотографии, сообщения электронной почты, документы личного характера и т.д.).

1. Незаконность постановления о производстве обыска состоит в следующем:

В соответствии с ч. 1 ст. 182 УПК РФ, основанием производства обыска является наличие достаточных данных полагать, что в каком-либо месте или у какого-либо лица могут находиться орудия преступления, предметы, документы и ценности, которые могут иметь значение для уголовного дела.

Тем самым российское национальное законодательство устанавливает обязанность для лица, принимающего решение об обыске располагать объемом информации, достаточным для того, чтобы сделать вывод о наличии связи между расследуемым преступлением и местом, в котором это лицо намеревается произвести обыск.

Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод также предъявляет достаточно высокие требования к основаниям для такого ограничения прав, как проведение обыска.

В частности, Европейский суд по правам человека, рассматривая дело «Смирнов против России» (№ 71362/01) в своем решении от 7 июня 2007 года указал на то, что для обыска в помещении необходимо наличие релевантных и достаточных оснований, а также связи между преступными действиями и местом в котором планируется проведение обыска.

В том же решении Европейский суд отметил, что лицо, в помещении которого проводился обыск, имеет право на эффективные средства внутринациональной защиты, в частности на проверку достаточности и релевантности таких оснований в суде по своей жалобе. Проведение обыска без достаточных к тому оснований рассматривается Европейским судом как нарушение ст. 8 Конвенции (право на неприкосновенность частной жизни) и ст. 1 Протокола 1 к этой конвенции (право собственности).

По делу Жана Пьера ван Россема против Бельгии [Van Rossem - Belgium] (№ 41872/98) (Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. № 5/2005), по которому Суд указал, что решение о проведении обыска должно обязательно устанавливать границы, чтобы санкционированное им вмешательство не относилось целиком на усмотрение правоприменительных органов.

Суд отметил, что в данном деле в решении об обыске следовало бы указать полезные для расследования доказательства, на поиск которых следователи должны были направить свои усилия при обыске.

Текст решения об обыске не содержал информации о характере проводимого расследования и предметах, подлежавших изъятию, тем самым, возлагая на следователей слишком широкие полномочия. Суд также отметил, что любое решение об обыске должно содержать некое минимальное число указаний, ограничивающих объем власти и дающих впоследствии возможность проверить, были ли соблюдены рамки следственных действий.

То есть целью этих требований в демократическом обществе является возможность последующей проверки законности действий обыскивающих. И в отсутствие достаточных указаний в решении об обыске можно утверждать, что не было обеспечено эффективного и всестороннего контроля над соблюдением рамок производимого обыска.

Таким образом, в настоящем деле не был соблюден справедливый баланс интересов государства и личности. Европейский Суд пришел к выводу, что по делу допущено нарушение требований Статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

По делу Бак против Германии [Buck - Germany] (№ 41604/98) Суд отметил «что же касается содержания ордера на обыск и изъятия и их пределы, то Европейский Суд указывает: ордер был составлен в общих выражениях, и в нем не содержалось указаний на какие-либо причины, по которым документы, касающиеся вопросов бизнеса, следовало искать в частном помещении заявителя. При этом пределы действия ордера не ограничивались теми объектами, которые были абсолютно необходимыми для властей в обстоятельствах дела. С учетом изложенного выше Европейский Суд пришел к выводу, что вмешательство государства в осуществление заявителем своих прав не может считаться пропорциональным преследуемым законным целям». Европейский Суд пришел к выводу, что в данном вопросе по делу допущено нарушение требований Статьи 8 Конвенции.

По делу Эрнст и другие против Бельгии [Ernst and others - Belgium] (№ 33400/96) суд отметил, что «ордера на обыск были сформулированы общим образом. Ордера не содержали никакой информации о характере проводимого расследовании, о точных местах проведения обысков или о предметах, подлежащих изъятию.

Таким образом, следователи наделялись слишком широкими полномочиями. Было изъято большое количество предметов, включая компьютерные диски и жесткие диски компьютеров. Таким образом, обыски не были пропорциональны законным целям, преследуемым государством». Европейский Суд пришел к выводу о том, что по этому вопросу допущено нарушение положений Статьи 8 Конвенции.

Кроме того, исходя из положений Конвенции, толкуемых Европейским Судом, при проверке законности и обоснованности обыска национальные суды должны принимать во внимание тяжесть преступления, в рамках расследования которого был произведен обыск.

Согласно ст. 15 УК РФ, преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 282 УК РФ, в рамках расследования которого и был проведен обыск, относиться к категории преступлений небольшой тяжести. Следователь должен был учесть это обстоятельство при принятии решения о проведении обыска у постороннего лица.

Таким образом, не только национальное российское, но и международное законодательство исходит из необходимости соблюдения баланса между интересами следствия и правами конкретного лица – в данном случае организации Мемориал. Обстоятельства, имевшие место в данном деле, на мой взгляд, свидетельствуют о том, что такой баланс был нарушен в ущерб правам организации Мемориал.

Согласно ч. 4 ст. 7 УПК РФ, постановления следователя должны быть законными, обоснованными и мотивированными. В постановлении о производстве обыска следователь не привел каких-либо обоснований наличия связи (хотя бы косвенной) между Мемориалом и газетой «Новый Петербургъ».

В постановлении не указаны какие-либо данные, дающие основания полагать, что представляющие для предварительного следствия интерес документы могут находиться в офисе Мемориала. Уже только по этой причине постановление следователя не может быть признано мотивированным.

Не обратись бы Мемориал с жалобой в суд - то, что следователь имел в виду, так и осталось бы загадкой. В качестве обоснования своего решения о производстве обыска следователем еще в прошлое судебное заседание представлены выписки из справок наблюдения за офисом Мемориала в марте и начале ноября 2008 года.

В этих документах утверждается, что в марте неизвестный оперативным сотрудникам мужчина с портфелем якобы заходил в офис Мемориала и выходил из него. После чего этот неизвестный проследовал по определенному адресу. Далее согласно выписке, оперативным путем было установлено, что по этому адресу проживает фигурант уголовного дела Андреев.

В начале ноября 2008 года человек с теми же приметами и похожим портфелем был замечен оперативными сотрудниками выходившим из офиса Мемориала, после чего он проследовал по другому, нежели в марте адресу, по которому согласно тем же оперативным данным проживает опять таки тот же фигурант уголовного дела Андреев.

Во-первых, наличие каких-либо общих дел между Мемориалом и Андреевым не является очевидным фактом, а скорее наоборот - противоречит природе этих лиц.

Во-вторых, следует отметить, что из представленных документов однозначно не следует, что указанный в выписках человек и есть сам Андреев. Из того, что указанный в выписках человек посещает квартиру, в которой проживает Андреев, не следует, что он и есть Андреев.

В материалах дела отсутствуют документы, из которых можно сделать вывод об идентификации личности того человека, который указан в выписках из справок наблюдения.

В-третьих, рядом с помещением Мемориала на одной лестничной клетке расположены офисы других организаций, а также есть и жилые квартиры. Поэтому человек, фигурирующий в оперативных справках, теоретически мог заходить и туда.

В-четвертых, даже если предположить, что факты посещений, на которые имеются намеки в этих справках, все же имели место, их явно недостаточно для столь радикальной меры ограничения прав как обыск.

Если руководствоваться избранной следователем логикой, то обыск следует проводить вообще в любом учреждении, которое посетил фигурант уголовного дела – поликлинике, театре, метро и т.п.

В-пятых, наблюдение велось в марте и начале ноября, а обыск был проведен в декабре. Временной разрыв между событиями - также не в пользу обоснованности обыска.

Наконец, обращает на себя внимание тот факт, что следователем не был проведен обыск по месту жительства самого Андреева. Об этом свидетельствует имеющееся в представленных суду следователем документах постановление о возбуждении ходатайства о продлении сроков следствия от 2 декабря 2008 года.

В этом документе перечисляются все следственные действия, которые были выполнены до 2 декабря 2008 года – среди них нет обыска в жилище Андреева. Разумеется, для обыска в жилище следователю необходимо сначала убедить суд в наличии достаточных оснований проводить такой обыск. Очевидно, что с точки зрения процедуры гораздо легче обыскать офис организации, ведь для этого следователю вообще никаких разрешений и санкций получать не требуется. Сам решил – сам обыскал.

Также странным является то обстоятельство, что наблюдение было установлено не за самим Андреевым, а за офисом Мемориала.

Недостоверными являются сведения, содержащиеся в справке о деятельности организации Мемориал, составленной оперативным сотрудником и представленной следователем суду в подтверждение обоснованности обыска.

Во-первых, в этой справке некорректно отражен статус организации Мемориал. РОУ НИЦ «Мемориал» и Санкт-Петербургская благотворительная историко-просветительская правозащитная общественная организация «Мемориал» являются не одним, а двумя разными юридическими лицами.

Во-вторых, Иофе Вениамин Викторович, указанный в справке составленной в ноябре 2008 года в качестве директора НИЦ Мемориал, скончался в апреле 2002 года и с тех пор руководителем этой организации является Флиге Ирина Анатольевна.

В-третьих, в справке содержится крайне некорректная информация в части источников финансирования организации.

Наконец, в справке, как бы невзначай, среди тех организаций, с которыми Мемориал поддерживает партнерские отношения, указана Газета «Новый Петербург». При этом, в чем заключается партнерское взаимодействие между Мемориалом и «Новым Петербургом» оперативный сотрудник формулировать не стал, может быть потому что не знал о конкретных фактах взаимодействия, а может быть просто фантазии не хватило.

Таким образом, представленные следователем материалы – результаты оперативно-розыскной деятельности не давали следователю достаточных оснований полагать, что 3-4 декабря 2008 года в офисе Мемориала могли находиться орудия преступления или иные предметы и документы, имеющие отношение к расследуемому следователем М.Г. Калгановым уголовному делу.

Более того, эти документы не могут рассматриваться в качестве допустимых доказательств. Содержание выписок – не что иное, как изложенные на бумажном носителе показания неких лиц.

Между тем эти лица не были допрошены в качестве свидетелей, будучи предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Согласно ст. 89 УПК РФ, в процессе доказывания запрещается использование результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам настоящим Кодексом.

Данные, полученные в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий, могут быть положены в обоснование решения об обыске только в том случае, если они приобрели процессуальную форму доказательств.

Между тем, предоставленные следователем выписки и справки не легализованы в качестве доказательств по уголовному делу.

Кроме того, ярким доказательством обоснованности обыска могло бы стать нечто, что было изъято в ходе этого обыска. Если бы следователь нашел это «нечто», то он бы обязательно предъявил бы это суду, что сделало бы нашу аргументацию о необоснованности обыска не столь очевидной.

Поскольку он до сих пор ничего не предъявил суду, то логично предположить, что ничего полезного для следствия при обыске найдено и изъято не было.

Все вышеизложенные обстоятельства в своей совокупности свидетельствуют об отсутствии у следователя достаточных данных для принятия решения о проведении обыска в офисе организации Мемориал.

2. В ходе обыска были допущены нарушения уголовно-процессуального законодательства, которые состоят в следующем:

2.1. Согласно ч. 11 ст. 182 УПК РФ, при производстве обыска вправе присутствовать лицо, в помещении которого производится обыск, а также адвокат этого лица. В силу требований ч. 1 ст. 11 УПК РФ следователь обязан не только разъяснять участникам следственного действия их права и обязанности, но и обеспечивать возможность осуществления этих прав.

Таким образом, в соответствии с действующим законодательством следователь был обязан создать такие условия, при которых организация, в которой проводится обыск, могла реализовать свое право на участие в ходе этого следственного действия и своего представителя и своего адвоката. Между тем, такие условия следователем созданы не были.

Права и обязанности организации (юридического лица) осуществляются посредством органов управления, действующих на основании законодательства и учредительных документов. Согласно Уставу Мемориала к органам управления этой организации относятся Совет учредителей и директор.

Между тем, обыск проводился в отсутствии законного представителя юридического лица – директора И.А. Флиге, кого-либо из учредителей организации или иного, уполномоченного доверенностью представителя.

Никто из присутствующих при обыске в офисе Мемориала лиц, в том числе Т.В. Моргачева, не входил в администрацию организации и ее органы управления, а также не был уполномочен доверенностью на представление интересов Мемориала перед третьими лицами. Это обстоятельство подтверждается представленными суду Уставом Мемориала, а также выписке из единого государственного реестра юридических лиц.

Следователем не было установлено должностное положение лиц, находящихся в офисе Мемориала, о чем свидетельствует сам протокол обыска. В судебном заседании следователь заявил, что предположил, что Т.В. Моргачева является представителем администрации Мемориала, однако не смог внятно объяснить, на чем основывалось такое предположение.

Один из членов Совета учредителей организации Мемориал Т.Ф. Косинова, узнав от директора о том, что в организации идет обыск, прибыла к офису Мемориала и в течение нескольких часов безуспешно пыталась в него зайти.

Таким образом, при производстве обыска следователь не обеспечил присутствие представителя организации Мемориал, что является нарушением прав этой организации и требований уголовно-процессуального законодательства.

Приглашенный организацией адвокат Габуния И.Т., с надлежащими документами, подтверждающими его полномочия, явился в день проведения обыска к офису Мемориала и в период с 13 до 17 часов неоднократно пытался войти в помещение, чтобы приступить к исполнению своих профессиональных обязанностей.

Адвокат, как и учредитель Мемориала Т.Ф. Косинова, стучался в дверь, пытался докричаться до лиц, проводивших обыск через окно, но так и не был допущен в помещение.

И здесь уже неважно – слышали следователь и его коллеги, как стучался в дверь и окна адвокат, не слышали, или не хотели слышать. Следователь сам создал такие условия, при которых организация не могла реализовать право на участие в ходе обыска своего представителя и своего адвоката.

У следователя была возможность обеспечить их участие, предложив сотрудникам Мемориала воспользоваться для этого телефоном, предоставив им какое-то время для связи с внешним миром. Для этого надо было всего лишь объявить перерыв.

Вместо этого, он запретил всем присутствующим пользоваться средствами связи и общаться между собой. Как пояснила суду сотрудница Мемориала Моргачева Т.В., она лишь один раз не подчинилась запрету следователя, чтобы сообщить об обыске директору организации И.А. Флиге, которая находилась на тот момент в командировке.

В созданных следователем условиях изоляции находящиеся в обыскиваемом помещении сотрудники не имели возможности для свободной реализации каких-либо прав вообще и, в частности, права на приглашение адвоката и представителя администрации организации.

Атмосферу изоляции, в которой находились сотрудники Мемориала ярко характеризует сделанные собственноручно следователем в протоколе обыска записи следующего содержания:

- «В ходе проведения обыска следователем неоднократно разъяснялась необходимость в соблюдении требования о том, чтобы не вступать в какие-либо разговоры и общение с посторонними лицами»;

- «Александрова Е.А. вышла на кухню помещения, открыла окно, передала неустановленному лицу копию постановления о проведении данного обыска от 03.12.08, ранее врученную Моргачевой Т.В., после чего Александрова попыталась открыть «черную дверь» помещения с целью впустить в помещение неустановленных лиц, однако ее действия были остановлены сотрудниками ОРБ».

Если бы следователь попытался установить личность этих «неустановленных» лиц, то возможно, он нашел бы среди них и адвоката и учредителя организации.

На просмотренной видеозаписи оперативной съемки слышно, как в офисе неоднократно и настойчиво звонит звонок входной двери, но следователь и оперативные сотрудники никак не реагируют на это.

При низком качестве записи на пленке в разное время отчетливо слышны 9 серий звонков во входную дверь. Также на просмотренной судом записи слышны реплики участвующих в следственном действии лиц о том, что ломают входную дверь.

Следователь мог и должен был позаботиться и о том, чтобы выставить охрану помещения не только внутри обыскиваемого помещения, но и снаружи для того, чтобы иметь четкое представление о том, кто пытается во время обыска войти в офис Мемориала, и нет ли среди этих лиц адвоката организации или представителя администрации.

Вместо этого, он с помощью сотрудников спецподразделения забаррикадировал помещение изнутри, а те впоследствии отключили звонок на входной двери.

В таких условиях организация была лишена возможности реализовать свое право на участие в ходе обыска явившихся к месту проведения следственного действия адвоката И.Т. Габунии и учредителя Т.Ф. Косиновой.

Даже если вина в недопущении адвоката И.Т. Габунии лежит на сотрудниках ОМСН, охранявших входную дверь изнутри, следователь несет полную ответственность за их действия. К тому же, как единодушно пояснили суду оперативные сотрудники, участвовавшие вместе со следователем в обыске, они не слышали, чтобы следователь инструктировал сотрудников спецподразделения докладывать о том, кто пытается войти в офис организации.

Нарушение права организации на участие во время обыска адвоката с указанием на его фамилию, имя и отчество было зафиксировано в замечаниях на протокол одного из участвующих при обыске лиц - Моргачевой Т.В. – сотрудницы Мемориала (см. стр. 15 протокола обыска). Это обстоятельство, подтверждает, что до окончания обыска Моргачева Т.В. была в курсе того, что не абстрактного человека, а именно И.Т. Габунию не допустили для участия в обыске в качестве адвоката организации Мемориал.

В судебном заседании эти обстоятельства подтверждены показаниями самого адвоката Габуния И.Т. и очевидца событий – учредителя организации Косиновой Т.Ф.

Даже после получения письменных замечаний Т.В. Моргачевой, следователь не счел необходимым пригласить указанного ею адвоката хотя бы на важную финальную стадию обыска – стадию подписания протокола участниками следственного действия.

Между тем, на этой стадии следователь уже имел документальное подтверждение о наличии адвоката у организации Мемориал, но не принял мер, направленных на обеспечение его участия в следственном действии.

Кроме того, обращают на себя внимание показания самого следователя о том, как он предлагал присутствующим при обыске сотрудникам Мемориала воспользоваться своим правом на адвоката. Так, следователь М.Г. Калганов показал суду, что сотрудникам и волонтерам Мемориала был задан вопрос: «У вас есть адвокат?», на что был получен отрицательный ответ.

Ответ на таким образом сформулированный вопрос был ошибочно истолкован следователем, как отказ организации Мемориал от адвоката.

Во-первых, как уже отмечалось, никто из присутствующих при обыске в помещении Мемориала сотрудников организации не обладал надлежащими полномочиями распоряжаться правами организации и принимать от ее лица какие-либо решения.

Во-вторых, в условиях, когда обыск является неожиданной для обыскиваемого лица процедурой, невозможно предположить, что в момент его начала в обыскиваемом помещении будет находиться адвокат, наделенный всеми необходимыми полномочиями для участия в следственном действии.

Таким образом, поскольку обыск проводился в отсутствии представителя юридического лица, необеспечение следователем присутствия адвоката организации должно рассматриваться как существенное нарушение прав лица, у которого проводился обыск.

Теперь о полномочиях адвоката И.Т. Габуния. По моему мнению, этот вопрос носит исключительно теоретический характер. В данном деле с практической точки зрения этот вопрос ровным счетом ничего не значит. В ходе обыска 4 декабря 2008 года до проверки полномочий адвоката И.Т. Габуния дело не дошло. Его просто не пустили на порог офиса Мемориала и не дали предъявить свои полномочия.

На мой взгляд, сейчас вообще не важно, как у него тогда были оформлены полномочия: правильно или неправильно. Важно другое – проверял ли их тогда следователь или нет? Даже если бы следователь при проверке установил, что полномочия оформлены неправильно, то ничто не мешало адвокату оформить их так, как просит следователь. Однако следователь не допустил адвоката не из-за его полномочий, а из-за того, что просто не желал обеспечить его участие в ходе следственного действия.

Вместе с тем, я понимаю, что суд связан требованиями кассационного определения. В таких условиях проверка полномочий адвоката И.Т. Габуния - не что иное, как дань уважения указаниям вышестоящего суда.

Итак, адвокат Габуния Иосиф Тогоевич является членом Международной коллегии адвокатов «Санкт-Петербург», зарегистрирован в реестре адвокатов Санкт-Петербурга за номером 78/3672, имеет удостоверение № 4399 выданное 09.08.2005 года. Адвокатом Габуния И.Т. было заключено соглашение на оказание юридической помощи Мемориалу, содержанием которой было участие в ходе обыска в офисе этой организации. Адвокатом оформлен ордер и доверенность на участие в следственном действии.

Таким образом, адвокат И.Т. Габуния имел право участвовать в ходе обыска в офисе организации Мемориал 4 декабря 2008 года.

2.2. В нарушение уголовно-процессуального законодательства протокол обыска не содержит подписей всех лиц, участвующих в следственном действии.

Согласно протоколу обыска кроме самого следователя Калганова М.Г., понятых и двух сотрудников ОМСН в следственном действии принимали участие:

- один сотрудник и двое волонтеров Мемориала;
- один сотрудник посторонней организации;
- шестеро оперативных сотрудников;
Итого десять человек.

В соответствии с ч. 10 ст. 167 УПК РФ, протокол должен содержать запись о разъяснении участникам следственного действия их прав, обязанностей, ответственности и порядка производства следственного действия, которая удостоверяется подписями всех участников следственного действия.

Между тем в протоколе обыска отметка о разъяснении прав и обязанностей удостоверена подписью лишь семью из указанных выше десяти лиц. В частности, в протоколе отсутствует подпись Моргачевой Т.В., удостоверяющей разъяснение ей прав. Это было подтверждено ею в судебном заседании. Вместе с тем, в протоколе нет отметок об отказе Моргачевой Т.В. и еще двух лиц удостоверить этот факт своей подписью, а также о причинах этих отказов.

Наличие отметки об отказе некоторых участников следственного действия подписать протокол после его изготовления не освобождает следователя от обязанности получить подписи участников после разъяснения им их процессуальных прав или зафиксировать факт отказа от подписи.

Подписи под разъяснением прав и завершением следственного действия удостоверяют два разных юридических факта, каждый из которых требует отдельной фиксации – подписями участников, либо отметками об отказе от подписания кого-либо из них.

Отметка об отказе кого-либо из участников следственного действия удостоверить своей подписью какой-то один из этих фактов не свидетельствует о том, что лицо отказывалось поставить свою подпись, чтобы удостоверить другой факт. Сама Т.В. Моргачева показала суду о том, каким образом следователь разъяснил ей права – вместо того, чтобы самому устно растолковать положения закона, он дал почитать УПК людям, не имеющим юридических познаний и опыта участия в подобных мероприятиях, один из которых, к тому же, был иностранным гражданином.

На представленной в судебное заседание видеозаписи хода следственного действия не было видно или слышно, чтобы следователь разъяснял участвующим в следственном действии лицам их процессуальные права.

Между тем, суд имел возможность наблюдать запись следственного действия в течение полутора часов с момента появления оперативно-следственной группы в офисе Мемориала, включая часть «динамической части» обыска.

В частности, суд имел возможность видеть и слышать, как следователь разъясняет права понятым. Несмотря, на то, что видеозапись велась непрерывно, процесс разъяснения прав участвующим при проведении обыска сотруднику и волонтерам Мемориала в ней зафиксирован не был.

При таких обстоятельствах, у суда должны возникнуть обоснованные сомнения в том, что следователь перед началом следственного действия надлежащим образом разъяснил участникам следственного действия их процессуальные права.

Кроме того, сам протокол по окончании следственного действия подписан не всеми его участниками, о чем свидетельствует расхождение в количестве участников обыска с количеством подписей в протоколе даже с учетом отметки об отказе некоторых участников подписать протокол этого следственного действия.

2.3. В соответствии с ч. 13 ст. 182 УПК РФ, все изымаемые предметы, документы и ценности должны быть перечислены с точным указанием их количества, меры, веса, индивидуальных признаков и по возможности стоимости.

Буквальное толкование этой формулировки предполагает обязанность следователя оформлять соответствующую часть протокола обыска в виде перечня (пронумерованного списка) изъятого имущества.

Данное требование является гарантией уважения государством права собственности лица на то имущество, которое у него изымается. При таком оформлении собственнику в протоколе предоставляется подробный перечень изъятого у него имущества с его четким описанием.

Однако, в данном случае протокол составлен без перечисления того, что было изъято в ходе обыска. В протоколе содержится вольное изложение того, что следователь обнаружил в обыскиваемом помещении, без указания на то, что из всего обнаруженного он изъял.

Таким образом, протокол не позволяет установить точный состав изъятых предметов и документов.

2.4. В нарушении п. 3 ч. 3 ст. 166 УПК РФ, в протоколе обыска не указаны фамилия имя и отчества каждого лица, участвующего в следственном действии. Так, несмотря на то, что в соответствующей графе протокола обыска отмечено участие 2-х сотрудников ОМСН ОРБ ГУ МВД по СЗФО, следователь не указал их фамилию имя и отчество.

В ходе судебного разбирательства следователь не смог ответить на вопрос о том, какой пункт, какого конкретно нормативного правового акта позволяет ему не указывать фамилию и инициалы лиц, участвовавших в следственном действии, даже если их роль заключалась в физической защите лиц, проводивших обыск.

То, что следователь рассматривал сотрудников ОМСН в качестве участвующих в следственном действии лиц, свидетельствует и то обстоятельство, что в конце протокола следователь собственноручно отмечает, что от этих сотрудников не поступило никаких замечаний.

Отсутствие в протоколе данных об этих сотрудниках не только свидетельствует о нарушении процедуры проведения обыска, но и лишает нас возможностей ходатайствовать о вызове данных лиц с целью дать показания об обстоятельствах проведения этого следственного действия. В частности, эти лица могли бы дать показания о том, кто пытался войти в ту дверь, которую они охраняли.

2.5. Как выяснилось в ходе судебного заседания, во время производства обыска присутствовавшими оперативными сотрудниками 9 отдела ЦПЭ ОРБ проводилась негласная видеозапись, с целью сбора информации о лицах, могущих быть причастными к экстремистской деятельности.

Между тем, проведение негласной видеозаписи во время следственного действия является нарушением уголовно-процессуального законодательства.

Согласно ч. 5 ст. 166 УПК РФ в протоколе должны быть указаны технические средства, примененные при производстве следственного действия, условия и порядок их использования, объекты, к которым эти средства были применены, и полученные результаты.

В протоколе должно быть отмечено, что лица, участвующие в следственном действии, были заранее предупреждены о применении при производстве следственного действия технических средств.

Между тем, данные требования уголовно-процессуального законодательства при проведении обыска в организации Мемориал не были соблюдены.

2.6. В ходе обыска были изъяты жесткие диски с персональных компьютеров, находящихся в офисе Мемориала. Как пояснила суду сотрудник Мемориала Т.В. Моргачева, на изъятых жестких дисках персональных компьютеров, среди прочего, находилась как служебная, так и личная корреспонденция сотрудников, отправляемая посредством электронной почты.

В соответствии со ст. 23 Конституции РФ, каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Ограничение этого права допускается только на основании судебного решения. Данное требование также закреплено в ст. 13 УПК РФ.

Таким образом, уголовно-процессуальное законодательство предусматривает необходимость наличия судебного решения для ограничения права на тайну переписки и сообщений, в том числе передаваемых посредством электронной почты.

Следователь М.Г. Калганов пояснил суду, что такого судебного решения при производстве обыска в офисе организации Мемориал у него не имелось. В связи с этим произведенное в рамках обыска изъятие жестких дисков с персональных компьютеров организации Мемориал является незаконным и нарушающим права на уважение частной жизни и корреспонденции как организации, так и ее сотрудников.

 

***

Таким образом, необоснованно само решение следователя о производстве обыска, а также незаконны действия лиц, проводивших указанный обыск.

Изъятие в ходе обыска документов и предметов делает невозможным нормальную деятельность Мемориала. Следователем были изъяты архивные фонды и результаты многолетней научно-исследовательской деятельности организации и ее сотрудников, в том числе и те, которые еще не были официально опубликованы.

Тем самым, организации и ее сотрудникам был причинен существенный имущественный и еще больший репутационный вред.

Все изъятое в ходе обыска не имеет никакого отношения к событиям, расследуемым в рамках уголовного дела.

На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 123, 124, 125, 166 и 182 УПК РФ,

ПРОШУ:

Признать незаконными постановление следователя следственного отдела по Центральному району следственного управления Следственного Комитета при Прокуратуре РФ по Санкт-Петербургу юриста 2 класса М.Г. Калганова о производстве обыска от 3 декабря 2008 года, а также сам обыск и изъятие предметов и документов 4 декабря 2008 года в помещении Регионального Общественного Учреждения Научно-Информационный Центр «Мемориал».

Обязать следователя следственного отдела по Центральному району следственного управления Следственного Комитета при Прокуратуре РФ по Санкт-Петербургу юриста 2 класса М.Г. Калганова возвратить Региональному Общественному Учреждению Научно-Информационный Центр «Мемориал» все предметы и документы, изъятые в ходе незаконного обыска.

Адвокат И.Ю. Павлов
20.03.2009

 

Адвокат Иван Павлов

 

* * *

 

С подборкой материалов о незаконном обыске и удержании прокуратурой файлов исторических архивов НИЦ "Мемориал" (Санкт-Петербург) вы можете познакомиться в специальном разделе интеренет-портала "Права человека в России" (HRO.org): http://hro.org/taxonomy/term/226