Страсбург снова защитил андижанца от экстрадиции

Андижан13 января 2009 г. Европейский Суд предписал властям Российской Федерации приостановить экстрадицию гражданина Узбекистана Мурода Юлдашева, обвиняемого узбекской стороной в причастности к вооруженному восстанию в Андижане в мае 2005 года.

 

Житель г. Коканд Мурод Юлдашев, 1972 г. р., работал на родине в цехе по изготовлению обуви. 13 мая 2005 г. днем он приехал в Андижан на проходивший там митинг, т.к. его и других работников цеха направил туда директор, сказав, что в противном случае власти закроют цех и все они лишатся работы. Мурод – единственный кормилец семьи с четырьмя маленькими детьми, – не мог себе позволить остаться без заработка и вместе с другими отправился в Андижан.

Он утверждает, что его участие в митинге ограничивалось присутствием на площади Бобура – оружия в руки он не брал, к каким-либо насильственным действиям отношения не имел. Когда правительственные войска начали обстрел митингующих, он побежал с площади вместе со всеми, был ранен, сумел выбраться из толпы и спрятался в доме незнакомых людей, которые оказали ему первую помощь. После этого Мурод вернулся домой и несколько дней пролежал, залечивая рану. Однако вскоре родственник сообщил ему, что видел его фотографию на стенде УВД г. Коканда среди тех, кого власти разыскивают как участников вооруженного восстания. Опасаясь ареста и последующего осуждения за преступления, которых он не совершал, Мурод покинул Узбекистан и в конце мая прибыл в Красноярск, где и работал на стройках вплоть до задержания его 31 октября 2007 г.

Дальнейшие события и обстоятельства представляют интерес, поскольку в них проявились некоторые новые тенденции в подходе российских правоохранительных органов к выдаче лиц, требуемых союзниками России по ШОСу.

В сентябре 2007 г. в Красноярск приехал из Узбекистана брат Юлдашева, которому сотрудники узбекских правоохранительных органов велели привезти Мурода на родину и дали понять, что в противном случае он сам может сесть в тюрьму. Муроду ничего не оставалось, как согласиться. Братья взяли билеты на поезд и 31 октября отправились на вокзал, чтобы ехать домой. Перед посадкой в поезд их задержали. После проверки документов брата отпустили, а Мурод взяли под стражу в связи с розыском его узбекскими властями по указанным выше обвинениям.

21 ноября 2007 г. на официальном сайте Западно-Сибирской транспортной прокуратуры появилось сообщение о том, что:

«На железнодорожном вокзале ст.Красноярск сотрудниками ЛОВД задержан гражданин республики Узбекистан Ю., находящийся в течение 2-х лет в международном розыске за совершение тяжких и особо тяжких преступлений. Установлено, что правоохранительными органами республики Узбекистан гражданину Ю. предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ст.97 ч.2 п. «А,Е» (убийство), ст.216 (незаконная организация общественных объединений или религиозных организаций), ст.242 ч.2 (организация преступного сообщества), ст.244 (массовые беспорядки), ст.155 ч.3 п. «А,Е» (терроризм), ст.161 (диверсия), ст.247 ч.3 п. «А,В» (незаконное завладение огнестрельным оружием, боевыми припасами, взрывчатыми веществами или взрывными устройствами) ст.159 ч.3 п. «Б» (посягательство на конституционный строй Республики Узбекистан) Уголовного кодекса республики Узбекистан».

Начиная с этого времени, Комитет «Гражданское содействие», эксперты которого по набору обвинений предположили, что речь идет об «андижанце», предпринимал попытки узнать фамилию и имя задержанного, чтобы направить к нему адвоката и, в случае необходимости, обеспечить его правовой помощью. Ответы Красноярского и Западно-Сибирского транспортных прокуроров на наши запросы сводились, однако, к тому, что информация о личности задержанного якобы секретна. Только в конце апреля было получено письмо из Генпрокуратуры от 11 марта 2008 г., в котором, наконец, сообщались эти «секретные сведения».

Далее произошло странное: найденному нами красноярскому адвокату в местных органах прокуратуры сообщили в мае, что Юлдашеву вменяется совершение общеуголовного преступления на территории РФ, а об экстрадиции речь вообще не идет.

Здесь следует отметить, что, как выяснилось через 4 месяца, к этому времени Генеральная прокуратура РФ уже вынесла постановление о выдаче Юлдашева – оно датировано 30 апреля 2008 г. Своевременно обжаловать его без помощи адвоката и переводчика сапожник из Коканда, разумеется, не мог. Все, что он понял из уведомления Генпрокуратуры – это что его отправят на родину и там посадят в тюрьму. А о том, что ему там грозит, он уже знал и сам: вскоре после его отъезда в Россию в Коканде после 3-дневных допросов об участии в андижанском митинге умер от пыток человек, с которым Мурод вместе работал в обувном цехе.

25 июля 2008 г. СМИ запестрели сообщениями:

«Сотрудники ФСБ Красноярского края задержали члена экстремистской организации "Акромилар", связанной с международной террористической организацией Хизб-ут-тахрир Аль Ислами»; «25 июля из Красноярского края был экстрадирован преступник, находившийся в межгосударственном розыске, сообщили ИА REGNUM-KNews в пресс-службе ФСБ по Красноярскому краю»; «В пятницу гражданин Узбекистана, член экстремистской организации "Акромилар" Мурод Юлдашев был этапирован из Красноярска в Москву для дальнейшей экстрадиции на родину».

Наиболее точным оказалось последнее сообщение: Юлдашев был доставлен в Москву для исполнения постановления о его экстрадиции и помещен в СИЗО. В камере ему подсказали направить в Управление ФМС по г. Москве ходатайство о предоставлении статуса беженца и помогли составить бумагу. Благодаря началу процедуры определения статуса, Комитет «Гражданское содействие» смог направить к нему адвоката, с помощью которого позднее был восстановлен срок обжалования постановления Генпрокуратуры о выдаче.

Дальше снова начались странности. Прокуратура г. Москвы, узнав об обращении Юлдашева за убежищем, умудрилась настолько извратить нормы Закона РФ «О беженцах» и Конвенции ООН 1951 г. «О статусе беженцев», а заодно и проигнорировать презумпцию невиновности, что обвиняемого кокандского сапожника сочла уже виновным в … преступлениях против мира и человечности. В результате, в УФМС по г. Москве было направлено представление об устранении допущенных нарушений закона, которые, по мнению прокуратуры, выразились в принятии к рассмотрению ходатайства Юлдашева на статус беженца.

Все эти события, на наш взгляд, свидетельствуют о настойчивом стремлении органов прокуратуры не допустить оказания квалифицированной юридической помощи лицам, в отношении которых решаются вопросы экстрадиции.

Как бы то ни было, 25 декабря процедура определения статуса в отношении Юлдашева завершилась окончательным отказом, и уже на следующий день Московский городской суд отклонил его жалобу на постановление Генпрокуратуры об экстрадиции.

Сторона защиты обжаловала это решение в кассационном порядке и одновременно обратилась в Европейский Суд с заявлением о приостановке выдачи Юлдашева в связи с серьезной угрозой применения к нему пыток в случае передачи его в распоряжение узбекских правоохранительных органов.

В декабре 2008 г. вступило в силу и стало составной частью российской правовой системы постановление ЕПСЧ по делу «ивановских узбеков», также обвиняемых в причастности к Андижанскому восстанию. Европейский Суд признал решение России об их экстрадиции нарушением Европейской Конвенции, устанавливающей абсолютный запрет на применение пыток. Суд постановил, что «<…> насильственное возвращение заявителей в Узбекистан может означать нарушение статьи 3, так как там они подвергнутся серьёзному риску пыток или бесчеловечного либо унижающего достоинство обращения».

 

Об авторе: Елена Рябинина, руководитель программы помощи политическим беженцам из Центральной Азии Комитета "Гражданское содействие"