Стенограмма суда как исторический документ

"Отдельные стенограммы заседаний нынешних российских судебных процессов войдут в историю. Например, стенограмма заседания коллегии Московского городского суда по делу Василия Алексаняна. Чего стоит одна только историческая фраза прокурора: "Ни один врач не сказал о том, что стража мешает лечению..."

Все стенограммы являются, в сущности, источеским документом. Некоторые стенограммы бывают настолько важны и показательны, что издаются в последствии в виде книг, к стенограммам приковано внимание историков и юристов. Стенограммы судов - в том же ряду. Некоторые из них получили всемирную известность.

Редакции портала HRO.org представляется, что отдельные стенограммы заседаний нынешних российских судебных процессов также войдут в историю. Например, стенограмма заседания коллегии Московского городского суда от 8 декабря 2008 года по делу Василия Алексаняна (расшифровка выполнена правозащитником Еленой Санниковой, Москва).
Чего стоит одна только историческая фраза прокурора: "Ни один врач не сказал о том, что стража мешает лечению..."

Состав суда: судьи Алёшина, Сударев, Панарина.
Слушается жалоба адвокатов Львовой и Дангяна на решение Симоновского суда от 14 октября 2008 года. Определением Симоновского районного суда от 18 февраля 2008 года производство по делу было приостановлено до прохождения Алексаняном рекомендованного врачами курса лечения.
14 октября 2008 года постановлением Симоновского суда дело возобновлено и назначено судебное разбирательство по уголовному делу в отношении Алексаняна. На данное постановление подана кассационная жалоба с просьбой вышеназванное определение суда отменить.

Судьи удаляются на совещание, затем оглашают постановление: кассационное производство по данной кассационной жалобе прекратить.

Слушается жалоба адвокатов Львовой, Дангяна и Терехина на решение Симоновского суда от 20 октября 2008 года.

Адвокат Дангян ходатайствует о приобщении к материалам дела последних медицинских документов. Судья Сударев говорит, что у суда имеются медицинские документы, знакомит с ними адвокатов и прокурора. Адвокат Дангян повторяет ходатайство о приобщении к делу документов о состоянии здоровья от 20, 27 ноября и 5 декабря, т.к. они дают более новые сведения, свидетельствуют о состоянии здоровья Алексаняна на сегодняшний день. Суд удовлетворяет ходатайство.

Судья Сударев озвучивает тезисы жалобы адвокатов на решение Симоновского суда от 20 октября 2008 года о продлении Алексаняну срока содержания под стражей и предоставляет слово адвокатам.

Адвокат Геворг Дангян

Мы полагаем, что доводов, которые вы сейчас озвучили, которые приведены в наших жалобах, достаточно для того, чтобы сегодня вами, коллегией, была признана несостоятельность судебного акта, который был нами обжалован, его незаконность и необоснованность.

Определяющими в данном деле, к сожалению, являются обстоятельства, касающиеся состояния здоровья Алексаняна. Но сначала я хотел бы остановиться на тех доводах наших жалоб, которые касаются применения процессуального права в данном деле.

На мой взгляд, та совокупность обстоятельств, которая подтверждает наши доводы, и тот факт, что Алексанян до сих пор находится под стражей несмотря на все эти обстоятельства, еще раз подтверждает и укрепляет нас в мысли о том, что это дело выходит за рамки обычной судебной практики.

Это создает и тот общественный резонанс, который, как вы видите, собирает здесь много людей. В обычной судебной практике, на мой взгляд, Алексанян давно бы уже лечился не под стражей.

Поэтому мы считаем, что нам необходимо донести еще раз до судебной коллегии те доводы, которые касаются применения процессуального права в этом деле.

Во-первых, я бы остановился на доводах, приведенных в дополнительной жалобе, которая была представлена на прошлом судебном заседании. Это довод об истечения срока давности.

Мы считаем, что суд первой инстанции, принимая решение о продлении срока содержания Алексаняна под стражей до 22 января 2009 года, обязан был учесть очевидное и всем понятное из обвинительного заключения истечение срока давности привлечения Алексаняна по ст.160, которое наступало именно в этот срок, а именно 1 декабря 2008 года.

В силу статьи 78 УК лицо подлежит освобождению от уголовной ответственности, если со дня совершения тяжкого преступления истекли 10 лет. Инкриминируемое Алексаняну деяние относится к тяжким преступлениям, соответственно срок давности по этим преступлениям составляет 10 лет.

В обвинительном заключении должно быть точно указано время совершения преступления. И оно указано. В обвинительном заключении относительно преступления, квалифицированного по ст.160, представлены события, которые имели место в 1998 году. Это имевшее место, по мнению обвинения, в период с 23 октября 1998 года по 1 декабря 1998 года присвоение имущества ОАО Томскнефть и второе событие, имевшее место, по мнению обвинения, в период с 6 ноября 1998 года по 12 ноября 1998 года - присвоение принадлежащих Восточной нефтяной компании акций.

Таким образом, время присвоения имущества Томскнефть, которое квалифицировано по ст.160, это период с 23 октября по 1 декабря 1998 года. 1 декабря истек срок давности привлечения Алексаняна к уголовной ответственности по основному обвинению в совершении присвоения имущества.

Мы считаем, что в силу положений ст.110 УК истечение срока давности должно было учитываться судом первой инстанции при вынесении решения о продлении срока пребывания под стражей и должно было рассматриваться как изменение оснований для избрания меры пресечения.

Мы считаем, что истечение срока давности является безусловным основанием для отмены меры пресечения Алексаняну в виде заключения под стражу.

Что касается обвинения по ст.174 и 198 УК РФ, мы не раз заявляли суду, что в этой части дело подлежит прекращению ввиду того, что в деле нет постановления о возбуждении уголовного дела по этим обстоятельствам, которые были инкриминированы Алексаняну и квалифицированы как легализация имущества и как уклонение от уплаты налогов.

Уголовные дела по этим обстоятельствам никогда не возбуждались.

Я бы хотел обратить ваше внимание на то, что суд еще при принятии к производству этого уголовного дела должен был учесть, что в силу судебной практики отсутствие постановления о возбуждении уголовного дела влечет за собой признание всех собранных по делу доказательств недопустимыми и соответственно на них не может быть основан судебный приговор.

Этот наш вывод основан на судебной практике, в том числе на практике конституционного суда РФ.

Я бы хотел напомнить уважаемому суду, что совсем недавно в СМИ широко освещался процесс по так называемому делу генерала Бульбова. Кассационная коллегия отменила постановление о продлении ему срока содержания под стражей именно на том основании, что в материалах дела отсутствовали постановления о возбуждении уголовного дела в отношении Бульбова.

В нашем случае еще хуже. Не только нет возбуждения дела в отношении Алексаняна, но нет вообще возбуждения дела по этим обстоятельствам.

Таким образом мы считаем, что в связи с тем, что сегодня по обвинению по ст.160 истек срок давности привлечения к уголовной ответственности, а по обвинению по ст.174 и 198 уголовного кодекса вообще нет постановления о возбуждении уголовного дела, содержание под стражей Алексаняна на сегодняшний день является необоснованным, незаконным, и он подлежит немедленному реабилитационному освобождению, потому что нет никакой перспективы судебного приговора по этому делу.

Суд первой инстанции не должен превращать установленную законом и практикой суда, в том числе Конституционного и Верховного, не должен превращать установленную законом процедуру, обязывающую суд каждые три месяца рассматривать вопрос о продлении срока пребывания под стражей, в простую фикцию и формальность.

Тот судебный акт, который мы сегодня обжалуем, основан на немотивированных, голословных утверждениях и свидетельствует о том, что эта процедура превращена в фикцию.

Суд продлевает срок содержания под стражей, тем самым ограничивает право на свободу, неприкосновенность, полностью нивелирует принцип презумпции невиновности и при этом не удосуживается в постановлении хоть как-то мотивировать выводы, к которым приходит.

Суд пишет, что суд приходит к этому выводу, исследовав материалы дела, но любой участник процесса, заглянув в протокол судебного заседания, видит, что никаких материалов дела не исследовалось. Никто никаких материалов дела не исследовал, просто выслушали мнение сторон.

И при этом суд указывает, что он их исследовал материалы дела и пришел к выводу, что Алексанян должен находиться под стражей потому, что он может оказать воздействие на свидетелей.

Неоднократно Верховный суд указывал, что суды, принимая постановление о продлении меры пресечения в виде содержания под стражей, должны приводить конкретные фактические обстоятельства, доказывающие, что лицо может совершить или собирается совершить те действия, которые являются основанием для избрания меры пресечения под стражей.

Здесь же мы видим, что суд только ограничивается простым переписыванием формулировки статьи 197, причем даже в данном случае он не переписывает ее дословно, потому что 197 статья УПК предусматривает основанием избрания меры пресечения угрозу свидетелям, то есть должны быть достоверные сведения, подтверждающие, что лицо имеет намерение или возможность угрожать свидетелям.

В данном решении мы видим формулировку, вообще не связанную с уголовно-процессуальным кодексом: оказать воздействие на свидетелей.

Еще раз повторяю: суд обязан был привести конкретные фактические данные, которые подтверждают это утверждение, но он не привел ничего. Такое положение прямо нарушает право на защиту, потому что в совокупности с тем, что прокурор даже не приводит никаких фактических данных, защита не может осуществлять свою функцию, потому что непонятно, от чего защищаться, если не приводится никаких фактических данных.

Суд ссылается на ст.255 ч.3 УПК РФ. Эта статья просто определяет полномочия суда, что суд вправе продлить срок пребывания под стражей. Порядок же продления, процедура продления определяется общими нормами в соответствии со ст.109 УПК, которая прямо говорит, что должны быть представлены конкретные фактические обстоятельства, чтобы продлевать срок.

Я в прошлый раз говорил, что такое серьезное решение не может укладываться на одной странице, чем вызвал гнев прокурора. Но я еще раз повторяю. Оно может уложиться на одной странице, только если не мотивировать никаких выводов.

Следующий довод, который я хотел бы еще раз озвучить, это довод о разумности дальнейшего содержания Алексаняна под стражей. Он уже находится под стражей 2 года и 8 месяцев. Как я уже сказал, перспектив приговора по этому делу нет.

Дальнейшее его содержание под стражей в условиях, когда неясно вообще, начнется ли когда-либо судебное заседание, не только нарушает закон, разумные сроки содержания под стражей, но, мне кажется, нарушает даже здравый смысл.

Мы считаем, что суд тем самым нарушает пункт 3 ст.5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод с учетом той практики Европейского суда по правам человека, которая сложилась и которую наши суды обязаны учитывать и принимать во внимание.

Поэтому мы считаем, что суд не имел права ограничиваться переписыванием шаблонных фраз и продлевать срок содержания Алексаняна под стражей без каких-либо законных и подтвержденных доказательствами оснований.

Следующее, на что я хотел бы обратить ваше внимание, это то, что повторяется из раза в раз, будто основания избрания меры пресечения Алексаняну не изменились.

Как можно такое говорить? Это все равно что называть черное белым. Потому что обстоятельства, которые послужили основанием привлечения Василия Алексаняна под стражу в апреле 2006 года, изменились координальным образом.

В первую очередь изменились обстоятельства, которые касаются состояния здоровья.

Истек срок давности по основному обвинению, а по двум другим обвинениям нет постановления о возбуждении уголовного дела. Соответственно, изменились обстоятельства координальным образом.

Хочу обратить ваше внимание, что суд возобновил производство по делу, так как оканчивался срок содержания Алексаняна под стражей. Но при этом суд отказался от рассмотрения ходатайства Алексаняна об освобождении его из-под стражи, которое было подано ранее.

Тогда мы получили ответ о том, что в силу того, что процесс приостановлен, ходатайство рассматриваться не будет. Это наглядно демонстрирует обвинительный уклон в данном деле, потому что когда подходил к концу срок содержания под стражей, возобновить процесс для продления срока оказалось возможным.

А ходатайство Алексаняна об освобождении из-под стражи суд так и не рассмотрел.

В связи с изложенным, ваша честь, я считаю: учитывая, что истек срок давности по основному обвинению, что в материалах дела отсутствует постановление о возбуждении уголовных дел по двум другим статьям обвинения, учитывая, что Алексанян содержится под стражей уже 2 года и 8 месяцев, учитывая тяжелое состояние его здоровья, учитывая то, что он ранее не судим, что на сегодняшний день он фактически привязан к больнице, учитывая, что те заболевания, которыми он страдает, входят в тот перечень заболеваний, которые освобождают от отбывания наказания, мы считаем, что его дальнейшее содержание под стражей является незаконным, необоснованным. Этот судебный акт, который только позорит правосудие нашей страны, должен быть отменен, и Алексанян должен быть выпущен из-под стражи.

Речь адвоката Елены Львовой

Выступая, мы постоянно говорим, что у Алесаняна диагностированы три заболевания, два из них смертельны, которые попадают под перечень заболеваний, освобождающих от наказания в виде лишения свободы.

И приводим доводы Конституционного суда о том, что избрание меры пресечения в виде заключения под стражу должно соизмеряться и с возможностью назначения наказания в виде лишения свободы после вынесения приговора, и с институтом освобождения от этого наказания.

То есть Конституционный суд говорит о том, что это имеет отношение не непосредственно к стадии исполнения наказания. Кроме того, нужно ли избирать такую меру пресечения, продлевать ее в качестве обеспечения, скажем, будущего приговора в отношении лиц, которые являются еще пока обвиняемыми?

Так вот, мы все время пишем и никогда мы не получаем обоснованных доводов суда о том, почему наши доводы не принимаются. Три заболевания, два их них смертельных, к сожалению, неизлечимых, которые могут иметь либо небольшую ремиссию, либо утяжеляться. Он является практически слепым человеком.

И мы здесь приводим пункт, который мы тоже без конца приводили, пункт 26, по зрению, то есть он подпадает под пункт 26 перечня заболеваний, освобождающих от отбывания наказания.

Еще мы говорим о пунктах 7 и 39 этого перечня, под который подпадает стадия заболевания, в котором сейчас находится ВИЧ (в стадии органических поражений, это СПИД), и лимфосаркома в стадии 3-б, которая тоже попадает в этот перечень.

Как правильно сказал мой коллега, каждый пункт, о котором мы пишем, является основанием для отмены этого решения. Но когда приводишь еще следующие и следующие доводы, видишь их совокупность — думаешь: ну почему суд так демонстративно несправедлив к Алексаняну?

Ну почему нужно доказывать очевидные вещи и говорить сейчас уже в который раз о вещах, которые наверно понятны всем, и по-человечески, и юристам, и не юристам...

Как изменилось его состояние здоровья и что происходит в настоящий момент? Я напомню, что с 8 февраля он находился в гражданской клинике № 60 в гематологическом стационаре и ему было показано лечение от лимфосаркомы, но врачи не могли его начать в течение полугода, потому что они поднимали ему глубокий иммунодефицит, иначе бы он этого лечения не выдержал.

И это лечение было начато только в июле месяце, т.е. полгода понадобилось на то, чтобы получить какие-то осторожные прогнозы и начать лечение от лимфосаркомы. Алексаняну было проведены 3 сеанса химиотерапии, которые результата, к сожалению, не дали. Тогда врачи принимают решение удалить ему селезенку, потому что в селезенке с точки зрения врачей аккумулируются лимфоидные клетки. Решение принимается, несмотря на тяжелое состояние его здоровья.

То есть это были показания к тому, чтобы бороться за его жизнь. И перевели его в научный гематологический центр, где произвели операцию по удалению селезенки. Операция была произведена 12 ноября и вроде бы сначала состояние его здоровья было относительно неплохим, но на 9-10 сутки у него возникла лихорадка с температурой 40, которая держалась и держится до сих пор.

Причем происхождение этой лихорадки неизвестно, врачи полагают, что это проявление глубокого имуннодифицита, который сейчас к нему вернулся, состояние его является, как мы поняли, крайне тяжелым, и сейчас врачи определяют только возможности применить к нему опять высокую антивирусную терапию для того, чтобы опять поддержать этот иммуностатус.

Сколько понадобится для этого времени, врачи пока не говорят, приостанавливается возможность высокодозной химиотерапии, которая ему показана, тяжелейшей химиотерапии, от которой люди и умирают, и сейчас врачи не могут даже сказать, когда они приступят к этому этапу. Поэтому - как сейчас обстоит дело с точки зрения перспектив?..

Мы говорим о состоянии здоровья человека, которому еще вот это все предстоит пройти в больнице для того, чтобы когда-то можно было поставить вопрос о возобновлении судебного производства (что сейчас с легкой руки сделала судья Неделина, возобновила производство по делу единолично в отсутствии судебного заседания, хотя дело находится в стадии основного производства, в отсутствии своих коллег и вне судебного заседания, в отсутствии сторон).

То есть фактически он ограничен в правах, когда и без того он переносит такие нечеловеческие страдания, еще и в этом его ограничили. Фактически ему закрыли доступ к правосудию, он даже не может обжаловать законность возобновления производства по делу, которое еще неизвестно когда будет возобновлено.

И неспроста вам сегодня не поступили эти документы, потому что неинтересно тюрьме сюда предоставлять документы о том, что состояние его утяжеляется. То есть они даже от суда скрывают то, что сейчас происходит.

Итак, три документа, которые мы получили из гематологического центра. На 20-е число нам сообщают, что проведено удаление селезенки и по предварительным данным обнаружена лимфатическая опухоль в селезенке, и что после получения окончательных результатов гистологии будет определен объем и степень интенсивности противоопухолевой терапии, которая показана больному.

То есть уже после удаления селезенки врачи делают вывод о том, что эта противоопухолевая терапия будет назначена и будет проводиться. Она должна проводиться в условиях гематологического стационара с обеспечением изоляции в одноместной палате под постоянным наблюдением специалиста. Он остается госпитальным больным гематологического профиля, условия противоопухолевой терапии при совокупности имеющихся заболеваний исключают возможность содержания больного в следственном изоляторе.

Такое состояние здоровья было на 20 число. Ровно через неделю нам врачи отвечают, что сделаны окончательные анализы, подтверждается наличие у него опухоли в селезенке, выявлены признаки лимфатической опухоли и состояние больного остается тяжелым.

Пациенту показано продолжение противоопухолевой терапии ориентировочно не менее 4-х месяцев. Вот врачи ставят период, когда он может проходить полихимиотерапию, которая должна проводиться, и они здесь ужесточают эти условия, пишут: гематологический стационар с обеспечением изоляции от посторонних, то есть в стерильных условиях, палаты с кварцеванием под постоянным наблюдением специалиста.

И что он не может участвовать в судебном заседании. И, наконец, третий документ, который мы получили в пятницу и были совершенно им убиты, этим документом, хотя мы видим Алексаняна, видим, что состояние его, к сожалению, ухудшается, но когда мы получили этот документ, мы, честно говоря, расстроились уже по-настоящему.

Потому что здесь уже сказано о том, что состояние здоровья Алексаняна является уже крайне тяжелым, что обусловлено глубоким иммунодефицитом, лихорадкой до 40 градусов, реактивацией цитомигаловирусной инфекции, высок риск развития септического шока на фоне генерализованной вирусной инфекции В настоящее время больной получает противовирусные препараты широкого спектра действия, вопрос о начале и месте проведения полихимиотерапии будет обсуждаться после купирования инфекционных осложнений.

Я неспроста говорила вам, сколько врачам понадобилось, чтобы привести в норму его иммунную систему, чтобы начать химиотерапию на первом этапе. Когда он находился в 60-й больнице, на это понадобилось полгода. Сколько сейчас понадобится врачам для того, чтобы только приступить к химиотерапии, которая обязательно должна проводиться, и как можно скорее, но врачи не могут этого начать.

А проводиться это будет, как мы полагаем, не менее трех-четырех, возможно пяти-шести месяцев, так действительно болеют онкологические больные.

Мы это видели, и мы это видели в гематологическом центре, и какие еще нужны документы, и, наверно, любому здравомыслящему человеку понятно, что такое лечение несовместимо с содержанием под стражей.

Что там делает стража? Увеличивает количество инфекции, которая может попасть, и от любой из них может умереть Алексанян? Понимаете, это сейчас превращается в бессмысленную жестокость и бессмысленное существование — для чего? Процесс обеспечить?

Мы тоже приводим цитату из постановления Конституционного суда о том, что при назначении меры наказания нужно решать, оправдано ли это какими-то конституционными целями.

Какая здесь конституционно оправданная цель? Любит прокуратура говорить о потерпевших, об обеспечении прав потерпевших. Так что тогда обеспечивать, если он умрет, понимаете? Я не пойму, это какая-то бессмысленность вместо того, чтобы ему облегчить прохождение лечения, освободить его из-под стражи, чтобы его навещали и выхаживали родственники. Сейчас обеспечение стерильности невозможно при конвое, в каких бы бахилах они не ходили.

Четыре человека его конвоируют там. Круглые сутки. А какие еще конституционно оправданные цели? Осуществление приговора, который — неизвестно, будет или нет. Как правильно сказал мой коллега, там дело надо прекращать по двум эпизодам по не реабилитирующим основаниям, а по двум по реабилитирующим, потому что уголовное дело не возбуждалось и как тут ни крути, как тут ни верти, это постановление не появится.

Все доказательства, которые собраны сейчас по делу, собраны не уполномоченным лицом, потому что процесс доказывания начинается с момента возбуждения уголовного дела и следователь принимает производство по делу в рамках возбужденного уголовного дела.

Мы здесь пишем и о принципе гуманизма. Наверно даже уже и говорить не хочется каких-то слов, которые имеют формальное содержание и формально здесь что-то взвинчивать и говорить, что вот, нужно проявлять милосердие, гуманизм — ну сколько еще нужно, совокупности каких факторов еще нужно для того, чтобы изменить ему меру пресечения, чтобы наконец ему сняли стражу с палаты и чтобы он лечился без стражи.

Он итак прикован к постели и сейчас мы вообще не знаем, какова будет ближайшая перспектива его лечения. Поэтому, ваша честь, я просто еще раз хочу отметить то, что отметил мой коллега, что сейчас нет... Суд очень любит говорить о тяжести содеянного, о том, что он обвиняется в тяжких преступлениях. Вот потому мы вам и представили сегодня эти доводы с одной стороны об истечении срока давности, а с другой — что по двум статьям дело велось в отсутствии возбуждения уголовного дела.

И так называемая социальная опасность личности: суд упомянул об этом, не удосужившись даже объяснить, в чем же повышенная социальная опасность Алексаняна? Он что — какой-нибудь разбойник с большой дороги, совершил убийство, насильственные действия? В чем социальная опасность? Что-то такое там подразумевается...

Вот если что-то там подразумевается, а именно какие-то политические аналогии, то я хочу вам напомнить дело ГКЧП: вот уж где была повышенная социальная опасность содеянного, где люди обвинялись в измене родине, и повышенная социальная опасность личности, потому что все эти люди были обличены властью.

Чем это, интересно, социальная опасность Крючкова ниже социальной опасности Алексаняна? Ведь так нельзя, в конце концов: если суд считает, что он действительно имеет основания продлить срок содержания под стражей — укажите доводы, по которым можно было бы нам, юристам и не юристам, действительно это увидеть, серьезные доводы к тому, чтобы смертельно больной человек продолжал бы находиться в таком состоянии, в каком он находится.

Все остальное, мне кажется, не имеет никакого отношения к правосудию.

Ваша честь, еще раз мы обращаемся к вам, чтобы вы вынесли единственное по-моему законное решение.

Чтобы вы были первым судом, который прервал бы эту бесконечную цепь формального, закрытого совершенно разговора, из которого мы вроде бы что-то чувствуем и понимаем.

Все-таки мы юристы и хотели бы видеть в вашем определении, которое выйдет из-под вашего пера, доводы, обоснование, почему вы отказываете в удовлетворении наших жалоб, почему они, эти доводы, не являются для вас убедительными. Спасибо.

Речь адвоката Юрия Терехина

Уважаемые члены коллегии! Мои коллеги исчерпывающе изложили все доводы. Я не буду останавливаться на том, что уже было сказано. Я бы хотел остановиться на морально-этической стороне сегодняшнего судебного заседания.

Уважаемые члены коллегии! Я думаю, что не нужно доказывать то, что Алексаняна вылечить невозможно. Горько об этом говорить, с тяжелым сердцем я об этом говорю. Алексанян обречен. Медицинские документы с исчерпывающей полнотой это подчеркивают.

Вопрос о том, в каких условиях Алексаняну осталось пробыть отведенное ему время. Никто не знает, когда это случится, это может сегодня случиться, может через месяц, дай Бог, чтобы как можно позже.

В каких условиях он сейчас пребывает? Не говоря о том, что он испытывает невероятные физические страдания, огромные мучения, не менее тяжкие страдания доставляет ему само содержание под стражей.

Решетки, охранники, само сознание, что ты под стражей. Хоть он находится и не в тюремной камере, он все равно, по-просту выражаясь, сидит. Вот это сознание давит на психику человека и может к нулю свести все те меры лечения, которые назначают врачи.

Врачи борются за его жизнь самоотверженно, все что можно они делают, это нужно признать. Но вот это внутреннее сознание, это давящее на психику его положение — оно, естественно, снижает иммунитет и все усилия врачей может просто свести к нулю.

Можно ли сегодня содержать Алексаняна под стражей? Уважаемые члены коллегии! Вот сегодня мы находимся на том моменте, когда не от кого-то, не от государства, не от каких-то там структур, а вот от каждого из вас зависит, в каких условиях Алексанян дальше будет находиться.

Будет ли он в мучениях пребывать свои последние дни, испытывать те страдания, которые он сейчас испытывает, либо все-таки этот отпущенный срок проведет вместе с людьми, которых он любит, которые любят его, с членами его семьи, может быть это скрасит немножко его горькие будни.

Ту тяжелую ношу, которую он сегодня несет, может быть можно хоть немножко облегчить. Вот это зависит от вас. Мы сегодня, уважаемые члены коллегии, мы просто взываем к вашему милосердию, к человеческому состраданию. Ведь Алексаняна тоже надо понять. Вы правильно сказали, что у вас не было возможности изучить все материалы дела. А ведь у Алексаняна все возможности были избежать уголовной ответственности, он мог скрыться куда угодно, у него были все возможности к этому. Но он этого не сделал, хоть были такие возможности.

Именно потому не сделал, что чувствует, что он не виновен, что он докажет это. Он не пытался выехать за пределы России. Если бы ему хотелось, он бы уже тогда сбежал.

В определении суда указано, что Алексанян может оказать воздействие на потерпевших, на свидетелей, но хотел бы я знать, как он это сделает? Прикованный к постели человек, физически немощный — как он может повлиять на свидетелей и потерпевших?

Все доказательства по делу собраны, государственное обвинение сформировало обвинение, направило 119 томов в суд, сейчас они находятся в производстве Симоновского суда. Как он на что-то может повлиять? Физически не может, даже если бы и захотел.

Уважаемые члены коллегии! Вот мы тут перед началом заседания немножко подискутировали в коридоре, идеологический спор у нас возник.

Вот я, наблюдая за эмоциональной реакцией людей, я уверен в том, что никто, ни один из присутствующих сегодня в зале не хочет ни страданий Алексаняна, ни его смерти.

Ни представитель государственного обвинения, ни вы, члены коллегии, никто из вас не хочет, чтобы он страдал, чтобы он мучился, я уверен, что этого нет.

Но почему же никто не может в данной ситуации Алексаняну помочь? Я в связи с этом вспоминаю роман Льва Толстого «Воскресение». Когда князь Нехлюдов, следуя за Катериной Масловой на каторгу, наблюдает людей, он задает себе вопрос: почему же хорошие люди, вовсе не звери, не желающие никакого зла Кате Масловой, почему же никто не может ей помочь? И он приходит к выводу, что нормальные добрые люди мучают таких же несчастных людей, как и они сами, только потому, что они находятся при должности, исполняют возложенные на них государственные обязанности.

Я могу предположить, уважаемые члены коллегии, что примерно то же происходит и с вами.

Вот я уверен, что никто из вас зла Алексаняну не хочет. Я и в других коллегиях это видел. Персонально зла никто не хочет, никому лично зла Алексанян не причинил.

Но вот помочь Алексаняну, скрасить его будни, сделать шаг навстречу милосердию не может никто.

А вот именно к этому я вас, уважаемые члены коллегии, сегодня призову: проявите милосердие! И вы увидите, что вы не ошибетесь. Если вы согласитесь с доводами защиты, если вы примете решение освободить Алексаняна из-под стражи или дать меру пресечения, не связанную с лишением свободы, вы увидите, что раскаяться вам в этом не придется никогда. Алексанян никогда не позволит себе скрыться, он не может этого сделать.

Но те дни, что ему отпущены еще, если такое решение состоится, он просто проведет в кругу любящих его людей, в хороших человеческих условиях, ну и, думаю, он каждый день будет благодарить вас.

Поэтому, уважаемые члены коллегии! Доводы все изложены, я заканчиваю, взываю к вашему милосердию и прошу удовлетворить наше ходатайство. Смертельно больного человека, которого невозможно вылечить, прошу вас, дайте возможность немножко уменьшить его страдания, дайте возможность провести последние дни его жизни, сколько их, никто не скажет, ни один врач не сможет сказать, сколько ему еще осталось прожить, дайте возможность их провести без содержания под стражей.

Еще раз говорю: вам в этом раскаяться не придется.

Прокурор Власов

Считаю, что определение Симоновского суда от 20 октября 2008 года законно и обоснованно и прошу оставить его в силе, а жалобу адвокатов без удовлетворения.

В соответствии со ст.110 мера пресечения отменяется тогда, когда в ней отпала необходимость.

Я считаю, что необходимость не отпала. В настоящее время Алексанян находится на лечении, получает медицинскую помощь в полном объеме, нахождение под стражей этому не препятствует.

Ни один врач не сказал о том, что стража мешает лечению.

В отношении истечения срока давности, и правильно ли он был привлечен или неправильно, я считаю, что этот вопрос можно не рассматривать в данном судебном заседании, но все-таки я остановлюсь на этом.

Я считаю, что вопрос о том, что истек срок давности, должен рассматриваться не в данном судебном заседании, а по поводу того, что он неправомерно привлечен по ст.ст. 174, 198 УК, я считаю, что таких оснований нет, и считаю, что по данным статьям он привлечен правомерно.

Ставить вопрос об отсутствии доказательной базы преждевременно, потому что самого рассмотрения дела фактически не было, и говорить о том, есть доказательства или нет доказательств, преждевременно.

Суммируя свое выступление. Я считаю, что нет каких-либо должных оснований для изменения меры пресечения Алексаняну.

Прошу жалобу адвокатов оставить без удовлетворения, а решение Симоновского суда оставить в силе.

После более получаса совещания суд оглашает решение об освобождении Василия Алексаняна из-под стражи под залог в... 50 миллионов рублей.