О тайнах судьбы советского заключенного Рауля Валленберга

22 октября 2016 года в Международном "Мемориале" в Москве прошел экспертный круглый стол по делу знаменитого шведского дипломата, засекреченного узника советских тюрем Рауля Валленберга.

В мероприятии приняли участие члены международной исследовательской группы Raoul Wallenberg Research Initiative-70 (RWI-70), созданной в прошлом году с целью объединить усилия и добиться допуска к архивным документам о шведском дипломате, а также его родные.

На круглом столе был представлен полный каталог оставшихся не выясненными вопросов о деле Рауля Валленберга. Исследователи, ведущие поиски уже многие десятилетия, уверены, что если бы им был предоставлен запрашиваемый доступ в архивы, то с большой долей вероятности удалось бы, наконец, поставить точку в этой трагической истории.

В 1957 году советское правительство сообщило, что Рауль Валленберг погиб от сердечного приступа в Лубянской тюрьме 17 июля 1947 года. Но существует и другая версия, согласно которой, шведский дипломат мог в течение многих лет оставаться в тюрьме во Владимире.

Однако, как подчеркнул председатель Международного "Мемориала" Арсений Рогинский, "поиски научным сообществом судьбы Валленберга... открыли целый огромный пласт источников, связанных с террором".

Важнейшим источником сведений о нахождении Рауля Валленберга и других узников за решеткой стали карточки, которые заполняли в спецчастях лагерей и тюрем на заключенных. Впервые исследователи получили к ним доступ в ходе визита во Владимирскую тюрьму в 1990 году. Там же они обнаружили заключенных, обозначенных только номерами, без имен; узнали, что существуют и личные дела заключенных этой тюрьмы. "Мы до этого знали про следственные дела, а про личные дела заключенных ничего не знали", – пояснил историк Арсений Рогинский.

В Особом архиве в Москве исследователям выдали личные дела людей, которые, очевидно, в разное время сидели в одной камере с Валленбергом.

"Мы увидели в этих личных делах среди прочего удивительные вещи: приказы о переводе из камеры в камеру или из тюрьмы в тюрьму. Мы увидели там квитанции вызовов на допросы и много разных других документов, по которым можно было устанавливать судьбу заключенного", – рассказал Арсений Рогинский.

"Нам стала открываться внутренняя "кухня" террора. Вот что для меня самое важное. Мы искали Валленберга. Но на самом деле то, что делается, – абсолютно важно для всей истории советского террора. Вы открываете новые виды источников. Вы прокладываете такие дорожки, по которым люди, ищущие незнаменитых советских заключенных, пропавших в лагерях, потом идут. Они запрашивают этот вид документов, они что-то сопоставляют. Эта связь судьбы очень знаменитого, очень важного человека, легендарного человека, исчезнувшего человека с судьбами исчезнувших наших советских сограждан для нас, "Мемориала", бесконечно важна", – подчеркнул Арсений Рогинский.

Фоторепортаж Веры Васильевой, HRO.org

В составе исследовательской группы в "Мемориал" приехала и вдова сводного брата Рауля Валленберга Ги фон Дардела Матильда фон Дардел. Он десятилетия разыскивал свидетельства того, что произошло со шведским дипломатом после ареста, " чтобы вернуть Рауля домой", – рассказала Матильда фон Дардел. "Сегодня – очень особенный день, потому что мы никогда не были так близки к правде о Рауле", – призналась Матильда Дардел.

Член международной исследовательской группы RWI-70 Сюзанна Бергер указала на пробелы в официальных записях о Рауле Валленберге, найденных в советских архивах.

"В 1991 году КГБ раскрыл около 200 документов, включая, как утверждают сотрудники этой спецслужбы, все о записи Валленберге. Многие из этих документов подверглись цензуре, но наши техники смогли сделать записи видимыми. У нас есть квитанция о ночном допросе 23 июля 1947 года, подписанная самим Валленбергом. Тогда около дюжины заключенных, которые были связаны с его делом, подверглись допросу. После этого все они были изолированы, многие – на годы.

Но есть документ о допросе, который не был раскрыт в 1991 году. Очевидно, что это намеренный пропуск. Мы только в 2009 году узнали, что существует запись о заключенном номер 7 под неизвестным именем.

Архив ФСБ подтвердил, что не может предоставить документы о нем по законам о секретности. С большой вероятностью заключенный номер 7 мог быть Раулем Валленбергом, есть также косвенные улики, указывающие на это. Например то, что допрос длился шестнадцать с половиной часов. Чтобы подвергаться допросу в течение такого длительного времени, должны быть очень серьезные причины.

Центральный архив ФСБ утверждает, что не может определить его личность. Но должны быть архивы, с помощью которых можно проверить личность заключенных, обозначенных этими номерами", – сообщила Сюзанна Бергер. Историк также обратила внимание на неясности, связанные и с рапортом начальника медицинской службы внутренней тюрьмы на Лубянке Смольцова.

В этом документе, адресованном министру госбезопасности Абакумову, сообщается, что заключенный под фамилией "Валенберг" умер в ночь на 17 июля 1947 года "предположительно вследствие наступившего инфаркта миокарда".

В рапорте говорится, что Валленберг известен "Вам" (то есть Абакумову) и что Смольцов, в связи с данными Абакумовым "распоряжением о личном наблюдении за Валенбергом", просит указать, кому поручить вскрытие для установления причины смерти. На рапорте по диагонали в нижнем левом углу имеется следующая надпись: "Доложил лично министру. Приказано труп кремировать без вскрытия. 17/VII Смольцов".

"У нас нет уверенности, что доктор Смольцов работал на этом месте во время предполагаемой смерти Рауля Валленберга. В таком случае, как он мог наблюдать его? Криминалисты также не получили каких-либо образцов почерка 1947 года доктора Смольцова. Мы должны узнать послужной список доктора Смольцова. Мы запрашивали его личное дело, но не смогли его получить", – прокомментировала документ Сюзанна Бергер.

Очень существенный пробел в записях, по мнению ученого, – "это материалы допросов сокамерников Валленберга, в числе которых немецкий дипломат Вилли Редель". Исследователи запрашивали документы следствия по его делу, и получили ответ, что "этой информации не существует". Однако у Сюзанны Бергер и ее коллег "есть основания полагать, что что следственные материалы сохранились".

Как напомнила Сюзанна Бергер, в 1989 году семье Валленберга вернули его собственность – паспорт, карточку заключенного, записную книжку. Но никто так и не объяснил, где и каким образом были обнаружены эти предметы.

Задаются ученые и вопросом о том, что было известно Сталину о Рауле Валленберге. Как отметила Сюзанна Бергер, "он долен был быть хорошо осведомлен о нем и его семье. У [братьев Рауля Валленберга] Якоба и Маркуса были очень хорошие отношения с Советским Союзом. Маркус сыграл большую роль в переговорах о сепаратном мире с Финляндией. Также они поставляли детали шведских подшипников Советскому Союзу. Почему же Сталин не отпустил члена этой семьи?"

Бывший узник Владимирской тюрьмы профессор Чикагского университета Марвин Макинен представил на круглом столе свой анализ свидетельств, предположительно, сокамерников Рауля Валленберга.

В 1993, 1994 и 1995 годах он приезжал во Владимирскую тюрьму и брал интервью у бывшей сотрудницы Варвары Лариной.

Она "вспомнила, что в одиночной камере на третьем этаже второго корпуса содержался не немецкий западный заключенный. Это было необычно, потому что в это место направлялись все высокопоставленные военнопленные из немецкой армии. В представлении работников тюрьмы, если ты был западным человеком, то скорее всего немцем. Впоследствии этот узник умер. Ларина не была уверена в имени, но, по ее словам, оно звучало как "Осмак". Мы выяснили, что Осмак Кирилл Иванович был украинцем, он очень много времени провел в тюрьме и умер 16 мая 1960 года от кровоизлияния в мозг.

В 1998 году нам позволили провести анализ населения камер. Мы взяли все карточки из картотеки по всем заключенным, которые были во втором корпусе хотя бы один день за период с 1947 по 1974 годы. [Руководитель сайта "Объединенная база данных "Мемориал"] Виктор Тумаркин отсканировал более 8000 карточек с обеих сторон. Мы обнаружили две камеры, в которых не было обозначено заключенного. Одна камера пустовала 243 дня, другая – 274 дня. Зная высокую населенность тюрьмы, мы можем полагать, что здесь в действительности были заключенные.

Я спросил Ларину, почему она помнит Осмака, ведь она видела сотни заключенных, все кажутся на одно лицо. Она ответила, что этот узник жаловался на всё. Когда она приносила ему еду, он жаловался на холодный суп и звал главного надзирателя. Наконец главный надзиратель распорядился подавать ему еду первому. То, что администрация отдала такой приказ, означает, что заключенный находился на специальных условиях. Я удерживался в этой тюрьме и знаю, что иначе заключенный отправился бы в канцер, где давали только хлеб и воду через день, где холодно, жесткая кровать", – рассказал Марвин Макинен.

В июле 1961 года Марвину Макинену дали срок в восемь лет за шпионаж и в ноябре этапировали из Киева во Владимирскую тюрьму, где он провел два года, а последующие шесть лет – в лагерях. В январе 1962 года он познакомился со своим первым владимирским сокамерником Михаилом Мухой.

"Мы делили камеру на втором этаже второго корпуса... Муха слышал, что был шведский заключенный. Он не знал его имени, он не знал точно, когда тот содержался в тюрьме", – сообщил Марвин Макинен.

Затем его перевели в 231 камеру к латышу Зигмунду Круминьшу. Он был арестован в 1955 году и приговорен 15 годам тюремного заключения.

"Я поинтересовался: "Мой бывший сокамерник сказал мне, что здесь был шведский заключенный. Ты знаешь что-нибудь о нем?" Круминьш признал, что был с ним знаком. Он не знал его имени, но упомянул, что на тот момент швед был бесковойником, помогал со всякой работой по тюрьме. Этот безымянный узник выражал Круминьшу мнение, что когда он вернется домой, его наградят за его работу. Это необычно, если говорить о разведчиках, потому что если ты в разведке, то твоя фигура не афишируется общественности.

Впоследствии я встретил в заключении Василия Воробьева. Когда я упомянул в разговоре с ним Круминьша, Воробьев сказал: "Он сидел с Пуэрсом и он сидел со шведским заключенным Вандербергом", – поделился воспоминаниями Марвин Макинен.

По словам ученого, лишь в 1980 году он сопоставил услышанное и понял, что "Вандерберг" и Валленберг – это, весьма вероятно, один и тот же человек.

"Я верю, что это он и есть. Я могу сказать, что Рауль Валленберг был жив в 1960 году. Я усматриваю связь между ним и смертью Осмака в 1960 году. Я не хочу спекулировать на этом вопросе, у меня нет никакой информации. Мы запросили в ФСБ, кто были эти заключенные, и еще ожидаем ответа", – отметил Марвин Макинен.

Информационный аналитик Чикагского университета Ари Каплан рассказал о работе по оцифровке карточек узников во Владимирской тюрьме:

"Нами были оцифрованы около 11 тысяч регистрационных карточек, касающихся более 8000 заключенных. Иногда на одного заключенного заводили более одной карточки. Мы создали карты камер. Теперь мы можем пройти по любому дню с 1947 по 1972 год и увидеть по всем этажам, кто и где сидел. Если это день перемещения узника из одной камеры в другую, то это тоже можно увидеть. Можно увидеть номер заключенного и получить список его сокамерников. Мы хотели понять, кто был рядом с важными заключенными, с кем они могли бы общаться. Знать имя, национальность, камеру каждого человека, дату его прибытия, отъезда или смерти".

Кроме того, Ари Каплан рассказал о свидетельстве заключенного Юсифа Тереля:

"В марте-апреле 1970 года он шел по коридору в уборную, а другого узника вводили. Эта встреча произошла вследствие организационной ошибки – во Владимирской тюрьме обеспечивается максимальная изоляция, и заключенные друг с другом, как правило, не встречаются, не будучи сокамерниками. Они смогли коротко поговорить. Тереля удалось определить, что его собеседник – иностранец. Он сообщил, что был переведен из 225-й камеры, которая пустовала пять дней, в 235-ю.

Камера 235, судя по нашим записям, пустовала 117 дней. Уточню – когда мы говорим: пустует, это значит, что нет никакой записи. Это не значит, что камера действительно пустовала. С высокой долей вероятности там был кто-то, к чьим документам мы не получили доступа, либо они были уничтожены. Так как у Тереля в камере были соседи, ему не хватало тумбочки. И он запросил принести ему тумбочку из пустовавшей камеры. Эту просьбу удовлетворили, и на дне тумбочки с внешней его стороны Тереля увидел надпись: "Швеция" или "швед". Это свидетельствует о том, что в этой камере был человек, не учтенный в записях. Это один из наших пробелов в информации".

Заместитель председателя Совета НИПЦ "Мемориал" Никита Петров прокомментировал новые сведения о Рауле Валленберге в вышедших в свет в нынешнем году дневниках Ивана Серова:

"Серов находился в должности председателя КГБ в период с 1954 по 1958 годы и был не только вовлечен в дела репрессивных до смерти Сталина, но и занимался процессами реабилитации и представления в ЦК КПСС различных исторических материалов, которые свидетельствовали о сталинских преступлениях. В этом смысле он, даже не имея касательства ко многим сталинским преступлениям, получил о них сведения, будучи председателем КГБ...

...Конечно, надо отдавать отчет, что дневники изданы не полностью, там есть значительные пропуски, и мы не до конца уверены, не было ли там какой-либо редакторской работы. Это предстоит выяснить, если ознакомиться с оригиналами этих дневников. Конечно, в этих мемуарах есть ошибки памяти, есть сознательные умолчания об участии Серова в тех или иных преступных акциях, это вполне понятно. Но нам важно понять, что нового Серов сообщает о деле Валленберга...

...Самое ценное в том, что написал Серов, это признание о наличии в 1954 году ряда документов, о которых мы раньше не знали и даже не подозревали, что они могут быть. Прежде всего Серов написал слова "акт о кремации", который был ему предоставлен сотрудниками архива КГБ... Серов точно указывает, что его подписали [начальник комендантского отделения управления делами МГБ СССР Василий] Блохин и [Александр] Миронов.

Это довольно интересно, потому что обычно предписания о направлении тела умершего или расстрелянного заключенного в Донской крематорий, а он был единственным в Москве, подписывал кто-то из тех, кто непосредственно приводил приговор в исполнение.

Блохин действительно направления на кремацию время от времени подписывал. Относительно Миронова вопрос остается открытый. Если заключенный умер в камере, если он не был расстрелян, то тогда вполне понятно, что и Миронов, как начальник внутренней Лубянской тюрьмы, может подписывать документ. Но зачем две подписи? Это тоже вопрос. Тем не менее Серов написал об этих двух лицах".

Не менее важным Никита Петров считает упоминание Серовым допроса Абакумова о Рауле Валленберге:

Меня всегда занимала эта тема, ведь Абакумова судили и расстреляли только в декабре 1954 года. Я видел различного вида проекты обвинительного заключения по Абакумову. Меня всегда интересовало, ставились ли в виду Абакумову некоторые индивидуальные убийства. Тем не менее в обвинительном заключении по делу Абакумова ничего об этом не было. Репрессии против честных советских людей, участие в "ленинградском деле", участие в "банде Берии", хотя до этого, наоборот, обвиняли в том, что он создал какую-то свою сионистскую банду в МГБ. Итак, Абакумова в этом не обвиняли.

Но Серов пишет: допрос Абакумова о Валленберге состоялся. И Абакумов четко сказал, что Валленберг был уничтожен, ликвидирован, убит по приказу Сталина и Молотова. Но – очень важная вещь – Серов также пишет о том, что Хрущев распорядился, чтобы этот эпизод не вставляли в обвинение Абакумову. То есть этот протокол допроса вообще не попал в дело Абакумова. И мы прекрасно понимаем, почему.

Дело Абакумова рассматривалось в Ленинграде в декабре 1954 года судом в присутствии отобранной публики. Конечно, публика – это были работники госбезопасности. Конечно, публика – это были особо проверенные люди, которые не будут болтать на улице всё, что они услышали в зале суда.

Но с обвинительным заключением и с материалами дела знакомился широкий, я даже сказал бы, неопределенный круг лиц, пусть даже и лиц, которые будут хранить тайну. Поэтому для данного момента распоряжение Хрущева нам вполне понятно. Он не хотел, чтобы эта информация до поры до времени выходила наружу", – отмечает историк Никита Петров.

Твердое убеждение Серова, что Валленберг был ликвидирован по приказу Сталина и Молотова о это – новый факт, считает историк.

"Это новое обстоятельство, на основании которого можно инициировать те запросы, которые Сюзанной Бергер и Марвином Макиненом уже подготовлены. Документы были, но они не были представлены. Они были уничтожены? Когда были уничтожены эти документы?

Ведь мы прекрасно понимаем, что каким бы тайным заключенный ни был в советских тюрьмах, дело на него заводится как на всех, личное дело заключенного должно быть. Как и записи в журналах регистрации, которые демонстрировала сегодня Сюзанна, которые были потом, конечно же, вымараны. Тем не менее эти записи были, и журналы эти сохранились. Я на сто процентов уверен, что и бумаги, о которых пишет Серов, тоже сохранились, они сейчас есть в архивах", – добавил Никита Петров.

Еще один участник круглого стола – историк, сотрудник Международного "Мемориала" Геннадий Кузовкин в своем выступлении говорил о связи дела Рауля Валленберга с историей инакомыслия. Он напомнил, что в поисках шведского дипломата "принял участие Андрей Дмитриевич Сахаров. О Валленберге говорил Александр Исаевич Солженицын. Когда Кронид Аркадьевич Любарский оказался на Западе, он стал издавать списки политзаключенных в СССР. С какого-то момента он стал включать Влленберга в эти списки, которые он выпускал ежегодно. Ему принадлежит первый самый подробный репортаж об исследованиях и находках во Владимире, когда появилась возможность работать в советских архивах".

Особо Геннадий Кузовкин упомянул пресс-конференцию Александра Солженицына в Стокгольме 12 декабря 1974 года, где зашла речь о Рауле Валленберге. По словам исследователя, главное, что было тогда сформулировано, "это недоверие к той официальной информации, которая сообщалась о судьбе заключенных. И свой опыт столкновения с жестокой и коварной карательной системой. Это было достоверно, и эти люди, конечно, поддерживали усилия по поиску Рауля Валленберга".

Очевидно, точки нат "i" в деле Рауля Валленберга можно было бы расставить, если б ученые получили полный доступ к архивам. Но что происходит сегодня с архивами, рассказала юрист правозащитной организации "Команда 29" Дарья Сухих:

"Документы, связанные с судьбой Рауля Валленберга, не выдаются под теми же предлогами, которые используются и для отказов в выдаче других документов российским исследователям.

Как говорят исследователи, те документы, которые еще в 1990-е годы были доступны, сейчас зачастую в архивах не выдают со ссылкой на различные основания.

Многие документы советской эпохи, хранящиеся в архивах нашей страны, до сих пор имеют гриф "секретно". В 2014 году Межведомственной комиссией по защите государственной тайны было принято решение о том, чтобы продлить сроки секретного хранения архивных документов, изданных органами НКВД-МГБ-КГБ за период с 1917 по 1991 год, – 30 лет, начиная с 2014 года, – то есть до 2044 года.

Этим решением Межведомственная комиссия по защите государственной тайны существенно затруднила работу историков.

В нем ничего не говорится о тех существенных обстоятельствах, на основании которых потребовалось продлить секретность такого большого массива документов на такой большой срок. В том числе эти документы могли касаться истории массовых репрессий.

В сети Интернет была запущена петиция, которую наша команда тоже поддерживала, за отмену данного решения. Было собрано 60 тысяч подписей. Петиция была направлена по принадлежности, в Межведомственную комиссию.

К сожалению, она "не усмотрела оснований для отмены" своего решения, написав, что оно ни коим образом не затрагивает моменты, связанные с репрессиями".

Так что в истории Рауля Валленберга по-прежнему остается множество вопросов.

Вера Васильева

Рауль Густав Валленберг (швед. Raoul Gustav Wallenberg)
фотография из паспорта, сделанная в июне 1944 года.