Скатываясь в хаос. Украинские впечатления Тани Локшиной

В конце мая на дороге из Донецка в Луганск у меня потребовал документы небритый мужик в семейных трусах и майке-алкоголичке не первой свежести. Он остановил нашу машину на "сепаратистском" блокпосту – трусы были камуфляжной раскраски, а на плече болтался автомат Калашникова. За последние 10-15 лет множество увешанных оружием людей проявляли к моим документами живейший интерес. Большинство из них не оставили приятных воспоминаний, но, по крайней мере, все они были в штанах. На кончике языка вертелось: "Пойди, оденься, а потом документы спрашивай!" – но приходится улыбнуться и предъявить паспорт – с "калашниковым" не поспоришь...

Увиденное на юго-востоке Украины в мае этого года чем-то напоминало кадры из документальных фильмов про Дарфур или Сомали – непонятные люди в камуфляже или в рванье, размахивающие оружием из окон несущихся по дороге машин. Одно такое транспортное средство в городе Славянск произвело на нас с коллегой неизгладимое впечатление. Эту машину, как рассказали местные жители, вооруженные "защитники города" отобрали у незадачливого водителя, позволившего себе нарушить установленный ими комендантский час. Точнее не отобрали – а "конфисковали на нужды революции". После чего выбили окна, проделали в крыше дыру, раскрасили авто под камуфляж, и теперь гоняют на нем с торчащими наружу "калашами". Картина совершенно абсурдная, но как-то не до смеха – ведь это место все больше похоже на зону военных действий со всеми основными атрибутами, включая минометный обстрел.

В селе Семеновка на окраине Славянска крохотная старушка в цветастом платке показывает то, что осталось от ее дома. Она сбивчиво объясняет, как читала Библию – она ведь каждый вечер читает Библию – и тут все вокруг взорвалось, и стена рассыпалась, а она поползла по полу, залезла под стол… Восьмидесятилетняя Баба Зина растерянно оглядывается, всплескивает руками: "Вот так… И куда мне теперь? У меня ничего не осталось… Но я на хлебе и воде жить готова, лишь бы перестали стрелять." Только вот "стрелять" продолжают – и вот несколько ночей баба Зина отсиживается в подвале у соседей.

Рядом еще один дом, наполовину разрушенный минометным огнем. И несколько пострадавших домов чуть подальше. Судя по характеру разрушений и расположению воронок – снаряды прилетели с холма Карачун, на котором обосновались украинские военные. Об этом на перебой рассказывают и жители Семеновки: "Наши ребята по ним стреляют, а они по нам, и наши ребята нас от них защищают, чтобы они нас вообще не убили…" То бишь ополченцы обстреливают украинских силовиков – и те отвечают миномётным огнем на минометный огонь. А перепуганные люди прячутся по подвалам. Возле села большой "сепаратистский" пост, и немало людей с оружием и в камуфляже попадают в наше поле зрения, пока мы идем от одного разрушенного дома к другому.

Баба Зина говорит по-украински. Никаким другим языком она не владеет. А еще она не понимает, что происходит и не ожидала на своем веку увидеть еще одну войну. С точки зрения международного права интенсивность боевых действий еще не дошла до того уровня, когда происходящее можно без тени сомнения определить как "вооруженный конфликт" – но попробуй-ка объяснить это Бабе Зине и ее односельчанам. Тут от разрыва закладывает уши, земля вздрагивает под ногами, близко, очень близко, и ты сам уже не уверен в актуальности юридической терминологии.

На следующий день два журналиста погибают под минометным огнем в другом селе рядом со Славянском. Один из них, русский, Андрей Миронов, работал в Чечне в обе войны и в тех страшных войнах выжил – для того, чтобы умереть здесь.

В пострадавшей от обстрела психиатрической больнице Славянска, куда мы приезжаем днем позже, остаются несколько десятков пациентов. У кого были заботливые родственники, тех забрали. А эти никому не нужны. Сестры рассказывают, как накануне переносили неходячих больных в подвал, потому что обстрел и нужно в убежище – и невольно вспоминаешь другую психиатрическую больницу, в Грозном, и рассказы врачей, как выли больные под бомбежкой… Те больные тоже не были никому нужны.

Мы проезжаем через блокпосты ополченцев. Здесь увидишь и подростков, и личностей неопределенного возраста с трясущимися руками – и те и другие с оружием. Встречаются и опытные боевики – их не так много и видно за версту.

Один житель Луганска рассказывал нам на днях, что желающие получить автомат могут просто пойти в штаб-квартиру "сепаратистов" в захваченном здании СБУ, предъявить паспорт, расписаться – и пожалуйста, ты уже при оружии. В этом ополченцы со всей очевидностью недостатка не испытывают, что в Луганской области, что в Донецкой.

Пока в других регионах Украины выбирали президента, на юго-востоке с населением в шесть с половиной миллионов вооруженные люди атаковали избиркомы, запугивали, избивали, похищали сотрудников избирательных комиссий и представителей кандидатов, и просто сеяли хаос. Регион скатывался в правовой вакуум, и единственной властью становилось оружие.

26 мая, на следующий день после выборов, мы должны были улетать из Донецка. Но рано утром аэропорт захватила группа ополченцев, и уже никто никуда не летел. Вокзал еще работал – и нам было невдомек, что буквально через несколько часов там тоже будут стрелять и начнется пожар… Таксист, который вез нас к поезду, бубнил себе под нос: "Я не за Киев, я не против Киева, я просто хочу чтобы прекратился этот бардак…" Большинство наших собеседников на юго-востоке Украины, кажется, хотят именно этого.

Хьюман Райтс Вотч опрашивает жителей села Семеновка, Донецкая область, Украина Таня Локшина, HRW, 23 мая 2014 г.

Хьюман Райтс Вотч опрашивает жителей села Семеновка, Донецкая область, Украина.Фото: Таня Локшина, HRW, 23 мая 2014 г.

Источник: Хьюман Райтс Вотч