Психиатрия – удобный способ борьбы с "неудобными" людьми

8 октября 2013 года Замоскворецкий суд Москвы вынес приговор 38-летнему инвалиду II группы Михаилу Косенко. Его уголовное дело было выделено из "Болотного дела" в отдельное производство. Судебное решение породило волну разговоров о возвращении карательной психиатрии.

Судья Москаленко признала Косенко виновным в участии в "массовых беспорядках", несмотря на то, что омоновец, которого якобы ударил Михаил, не опознал его. Одновременно суд счел Косенко невменяемым и направил его на принудительное лечение в психиатрическую клинику.

Политическое использование психиатрии воскресло, утверждают одни. Оно никуда и не девалось, возражают другие. Допустимо ли принудительное психиатрическое лечение в принципе, когда речь не идет, как в случае с Косенко, об очевидно вменяемом и неопасном для общества человеке, размышляют третьи.

Эти и другие вопросы обсуждались в рамках дискуссии "Приговоренные к галоперидолу: принудительное лечение и права человека", которая состоялась в Музее и общественном центре имени Андрея Сахарова во вторник, 15 октября.

В ней приняли участие врач-психиатр Юрий Фрейдин и один из организаторов Рабочей комиссии по расследованию использования психиатрии в СССР в политических целях Вячеслав Бахмин. Кроме того, собравшимся показали видеозапись выступления Любови Виноградовой – медицинского психолога, исполнительного директора Независимой психиатрической ассоциации.

По мнению Любови Виноградовой, решение суда в отношении Михаила Косенко продемонстрировало общие пороки судебной психиатрии.

Так, исполнительный директор Независимой психиатрической ассоциации указала на то, что судебно-психиатрическая экспертиза назначается на этапе следствия, и его выводы, еще не доказанные судом, подаются экспертам-психиатрам как данность, "как будто это точно было на самом деле".

То же, что выясняется в судебном процессе, "уже не рассматривается так подробно, поскольку эксперт уже написал, что в момент совершения деяния, которое описал следователь, подсудимый не мог понимать общественную опасность своих действий. Дальше суд рассматривает уже не вопрос о виновности или невиновности, а вопрос применения мер медицинского характера".

Касаясь случая Михаила Косенко, Любовь Виноградова подвергла критике доказательную базу обвинения. "В суде выступали люди, которые вообще не подтверждали, что он кого-то ударил", – заметила специалист.

Также она обратила внимание на то, что подсудимому был утяжен диагноз. Между тем он не подтверждается ни поведением Косенко, ни той терапией, которую он получал на протяжении десяти лет по месту жительства.

Наконец, эксперт усомнилась в необходимости помещения осужденного в стационар, напомнив, что существует и принудительное амбулаторное лечение. "Все его поведение говорит о том, что человек совершенно неопасен", – сказала Любовь Виноградова.

Юрий Фрейдин в своем выступлении выразил мнение, что в отечественных судах отсутствуют принципы конкурентности, независимости и равенства сторон обвинения и защиты:

"Странным образом сторона обвинения выступает от имени государства. Прокурор – это государственный чиновник, а адвокат выступает от негосударственной организации. У нас нет конкуренции в сфере экспертизы, какой бы стороны человеческой деятельности она ни касалась. У нас не существует понятий "эксперт обвинения" и "эксперт защиты". У нас эксперт только один: государственный. Единственное, что может сделать сторона, не согласная с экспертизой (неважно, обвинение или защита) – просить суд о повторной экспертизе. Но и в этом случае разрешение на приобщение этих материалов к делу дает суд. Иначе говоря, суд выступает арбитром при отсутствии конкуренции".

К этому добавляется "телефонное право", которое, полагает специалист, никуда не делось. А значит, считает Юрий Фрейдин, "все то же самое осталось и в так называемой "карательной психиатрии" за одним очень существенным исключением – изменился закон о психиатрии, который не позволяет теперь осуществлять принудительную госпитализацию без решения суда".

Но психиатрия по-прежнему остается инструментом решения не относящихся к медицине проблем. "По-прежнему существуют "неудобные" – по административным, хозяйственным, финансовым, общественным мотивам – люди, и их бывает очень удобно признать душевнобольными. А поскольку всё, в том числе и благополучие докторов, как правило, зависит от государственных инстанций, постольку это вопрос, как говорится сейчас, решаемый".

Юрий Фрейдин отметил, что приговор Михаилу Косенко воспроизводит "порочную систему, сформировавшуюся в недрах советской юстиции".

Пока не будет обеспечена независимость экспертов, в том числе психиатров, от государства, "до тех пор мы будем сталкиваться со случаями использования психиатрии в ненадлежащих целях", предупреждает врач-психиатр.

В свою очередь, Вячеслав Бахмин обратил внимание на то, что "любая психиатрическая оценка чрезвычайно субъективна, и именно это открывает возможности для произвола".

Вместе с тем произошедшее с Михаилом Косенко, по мнению Вячеслава Бахмина – "порок не психиатрии, а судебной системы. Если бы был нормальный суд, то такие вещи не могли бы произойти в принципе, потому что там есть та самая соревновательность".

На фоне нынешнего состояния судебной системы этот случай, привлекший общественность, выглядит "не как возрождение машины психиатрических репрессий, а как сигнал о том, что это может произойти". В то же время злоупотребления психиатрией, считает эксперт, "происходят регулярно и везде – ввиду ее субъективности".

Важнейшим способом противостоять этому Вячеслав Бахмин назвал гласность.

После выступлений основных докладчиков состоялась дискуссия, в которой приняли участие все желающие.