Мрамор и колючая проволока

Алексей Зудин"Сплачивает не только гордость победой, но и отторжение неправедных дел. У великой страны не бывает простой судьбы: реальное согласие в отношении собственной истории начинается с мрамора героям 1945-го и колючей проволоки расстрельных рвов 1937-го..."

 

 

 

 


В День памяти политических репрессий Владимир Путин посетил Бутовский полигон, чтобы на территории, где 70 лет назад работали расстрельные команды НКВД, почтить память жертв террора советского государства против собственного народа. В заявлении для прессы президент назвал период массовых репрессий "особой трагедией" страны.

Визит заранее объявлен не был и никак информационно не готовился, но его вряд ли можно считать неожиданным. Появление российского президента в Бутове, тем более в 70-летие Большого террора, - событие знаковое (именно так оно и было оценено главой правозащитного общества "Мемориал" Арсением Рогинским).

И в этом качестве оно разворачивалось сразу в нескольких контекстах. Контекст исторического места - бывший полигон НКВД, где приводились в исполнение бессудные или незаконные приговоры. Был "контекст сопровождения": совместно заявили о своей позиции представители трех ключевых институтов - государства, церкви и гражданского общества. Вместе с Путиным в церемониях поминовения участвовали патриарх Московский и всея Руси Алексий II и уполномоченный по правам человека в России Владимир Лукин. Важную роль играл и символический контекст.

Бутово становится важным мемориальным местом. В августе туда был доставлен большой Поклонный крест с Соловецких островов - "первой русской Голгофы". Доставка креста стала публичным действием и проходила как речной крестный ход - через Беломорско-Балтийский канал, Онежское озеро, по Волге и каналу имени Москвы, - по местам, где работали и умирали сотни тысяч заключенных.

По Москве-реке караван с Поклонным крестом прошел мимо храма Христа Спасителя, Новоспасского монастыря до Южного порта. Затем новую святыню повезли вокруг Москвы по Кольцевой автодороге и, наконец, доставили в Бутово, где и установили 8 августа.

В августе жертв сталинских репрессий вспоминали только в церквях. Светские власти этого события, похоже, не заметили.

Политический контекст посещения Бутова задавался избирательной кампанией, в которой Путин выступает в достаточно противоречивой роли - и как глава списка ведущей политической партии, и как общенациональный лидер. Солидарность с народной трагедией стала частью широкого политического позиционирования.

Наконец, был и контекст государственного строительства. Всего несколько дней отделяет визит президента в Бутово от новой памятной даты - Дня народного единства (4 ноября), который с 2005 года играет роль официальной альтернативы ставшему неофициальным 7 ноября. Новый государственный праздник пока не прижился, да и единство у нас - большая редкость, как в текущей политике, так и в отношении к собственной истории.

Как правило, в отношении ключевых символов и эпизодов советской истории массовое сознание остается расколотым: мозаика мнений может принимать весьма неожиданные очертания.

По данным Левада-центра, в марте 2003 года 53% полагали, что Сталин сыграл "безусловно положительную/скорее положительную" роль в жизни нашей страны, а 33% были уверены в обратном. При этом, по данным того же исследовательского центра, в 2005 году одобряли установление памятников Сталину 36%, не одобряли - 53%.

На первый взгляд данные недавнего исследования ВЦИОМ об отношении к массовым репрессиям сталинского времени лишний раз подтверждают "расколотость" исторического сознания российского общества. Да, для 47% год 1937-й остается символом сталинского террора, но 44% затруднились сказать, с чем именно связан этот год в истории России. Три четверти не смогли вспомнить фамилии известных людей, ставших жертвами репрессий. (Особенно большие затруднения вопрос вызвал у молодой части опрошенных.)

Своих родственников, пострадавших во время репрессий, помнят 20,1% (среди пожилых - 29%, среди молодежи - 14-15%).

Но не будем торопиться с выводами. Общественное мнение дает достаточно реалистическую оценку масштабам репрессий: 35,7% полагают, что они охватили "несколько миллионов человек", и еще 13,3% были убеждены, что это были "несколько десятков миллионов человек".

Преуменьшать масштаб преступлений было склонно менее четверти опрошенных. Относительное большинство обнаруживается и в оценке виновности жертв: 50,6% полагают, что уничтожались невиновные люди. Немногим менее трети допускают, что какая-то часть погибших в чем-то была виновна. Такое же большинство проявляется и в оценке причины массовых репрессий: 32,8% указывают на Сталина и созданную им систему власти и еще 18,6% - лично на Сталина, отмечая при этом сознательный характер совершенных преступлений и невозможность их оправдания. 19,2% оценивают массовые репрессии как крупную ошибку Сталина, связанную с отрицательными чертами характера (повышенная мнительность) и 16,2% продолжают поддерживать официальную советскую версию о "перегибах", из-за которых пострадали невиновные.

И если в оценке исторической роли Сталина снова появляется знакомая неоднозначность ("сделал больше плохого" - 32,9%, "сделал примерно поровну и плохого, и хорошего" - 37,4%), то в отошении приемлемости для современного российского общества лидера сталинского типа общественное мнение демонстрирует редкое единство: "нового Сталина" отвергают 74,4%.

До недавнего времени считалось, что у нас есть только один интегрирующий символ, который реально объединяет большинство российских граждан, - позитивная оценка победы в 1945 году.

Изучение общественного мнения позволяет сделать вывод, что у нас появилась новая основа для сплочения - неприятие государственного произвола.

В оценке сталинских репрессий в российском обществе складывается негативный консенсус, который нуждается в институциональном закреплении. Между тем, как свидетельствуют социологи, молодое поколение, которое воспитывалось в формально более благоприятные 1990-е годы, знает о сталинских репрессиях меньше, чем старшее поколение.

Сплачивает не только гордость победой, но и отторжение неправедных дел. У великой страны не бывает простой судьбы: реальное согласие в отношении собственной истории начинается с мрамора героям 1945-го и колючей проволоки расстрельных рвов 1937-го.

Источник: "Московские новости"