Cлово председателя Правления Международного "Мемориала" на церемонии вручения премии "Хранитель национальной памяти"

Арсений Рогинский

31 мая 2012 года в Королевском замке в Варшаве состоялась церемония награждения лауреатов премии "Хранитель национальной памяти" (Kustosz Pamięci Narodowej). Эта премия присуждается с 2002 года Институтом национальной памяти (Instytut Pamięci Narodowej) организациям, учреждениям и физическим лицам, активно участвующим в процессе увековечения памяти об истории польского народа в 1939-1989 годы. В этом году решением Капитула премии титул "Хранитель национальной памяти" присвоен, в частности, Международному историко-просветительскому, благотворительному и правозащитному обществу "Мемориал" (о других лауреатах премии за 2012 год можно прочитать здесь).

С ответным словом* на церемонии награждения выступил председатель Правления Международного Мемориала Арсений Рогинский.

 

"Дамы и господа,
Дорогие друзья,

Международное общество "Мемориал" уполномочило меня поблагодарить Капитул премии "Хранитель национальной памяти" за присуждение нашему Обществу этой премии.

Историческая память – основа любого национального самосознания. В Польше это обстоятельство особенно заметно.

Общество "Мемориал" много лет работает над "польской темой". Оно изучает историю репрессивных акций против поляков и польских граждан (один из первых научных сборников, выпущенных "Мемориалом", так и назывался: "Репрессии против поляков и польских граждан"). Оно собрало сведения о десятках тысяч польских судеб, изломанных или оборвавшихся в сталинской мясорубке. Знание, добытое исследователями "Мемориала", становится частью как польской, так и российской памяти.

Почему в своей работе мы уделяем столько внимания "польской теме"?

Потому что тот образ Польши, который сложился в российской национальной памяти, в российском национальном сознании, представляет собой особый культурный феномен, играющий очень важную роль в современной России.

Особая важность "польской темы" для России определяется несколькими обстоятельствами. Я остановлюсь только на двух. Во-первых, на "польском мифе" советского культурного сознания 1950-1970-х. Во-вторых, на превращении польских сюжетов, вплетающихся в нашу историю, в символический индикатор, своего рода лакмусовую бумажку для определения позиций в яростном общественном споре вокруг собственно российской и собственно советской истории.

Что касается "польского мифа", то его историческая компонента восходит еще к Герцену и прочно укоренилась в русской культурной традиции. Это трагический и героический образ Польши как вечного повстанца и вечной – от Костюшко до Армии Крайовой – жертвы русского империализма. В рамках этого представления российская память о советском терроре против поляков обычно вписывалась в концепцию двухвековой исторической вины России перед Польшей и одновременно – в концепцию метафизической вины России перед самой собой.

Начиная со второй половины 1950-х, этот традиционный "польский миф" дополнился в русском национальном сознании культурной компонентой: особым российским восприятием прозы и поэзии польских литераторов военного поколения, польских кинофильмов, изобразительного искусства польского авангарда, трудов польских социологов, полусвободных журналов, начавших выходить в Польше в конце 1950-х. В политическом отношении образ борющейся Польши был сформирован "польским Октябрем" 1956-го и "польским Мартом" 1968-го, забастовками 1976-го, деятельностью КОС-КОР, революцией Солидарности и так далее. Этот образ, бытовавший преимущественно среди советской либеральной интеллигенции (но не только), представлял собой не что иное, как эхо небывшего: всего того, что состоялось в польской культуре и польской общественной жизни – и не состоялось (или началось и тут же было грубо задавлено на корню) в советской культуре и советской общественной жизни.

Однако в течение последних двух десятилетий этот "образ Польши" отходил на задний план, конкурируя с другим образом, – Польшей как предметом жесткой исторической  дискуссии в постсоветском российском обществе.

Смысловым стержнем этих дискуссий становятся события 1939-1940 годов.

Несмотря на противоположность оценок исторических событий, сами эти события – секретный дополнительный протокол к пакту Молотова-Риббентропа, переход Красной армией советско-польской границы 17 сентября 1939 года, в разгар героической и безнадежной битвы польской армии с нацистами, расстрел польских военнопленных в Катыни, Калинине и Харькове – постепенно становятся частью элементарных исторических знаний.

Речь идет не о фактах: сегодня в России немногие пытаются отрицать факты. Речь идет об интерпретациях и оценках; и за недостатком аргументов российские великодержавники и национал-патриоты доходят до того, что объявляют Катынь "правомерным ответом" на гибель советских красноармейцев в польских лагерях для военнопленных в 1920-1921 гг., или начинают вспоминать обиды 17-го века.

В то же время их оппоненты – в том числе и "Мемориал", – именно на российско-польских сюжетах пытаются создавать такие подходы к совместной работе с прошлым, которые могли бы не разъединить, а объединить и примирить нас с нашими соседями. Не только с поляками, но и с украинцами, литовцами, латышами, эстонцами, грузинами, и всеми другими. 

Мы стараемся способствовать тому, чтобы российские граждане до конца осознали масштаб польской трагедии ХХ века и приняли бы эту трагедию как часть своей собственной истории.

Эта работа должна прежде всего опираться на память: на конкретную личную и семейную память людей, населяющих Европейский Север России, Урал и Сибирь, Казахстан. Эта память заставляет многие десятки людей в провинции искать и наносить на карту остатки польских спецпоселков в тайге, заброшенные польские кладбища, собирать рассказы местных старожилах о польской ссылке. Эта память жива и в новых поколениях: среди исследовательских работ старшеклассников, ежегодно присылаемых в "Мемориал" на Всероссийский конкурс "Человек в истории. Россия – ХХ век" (кстати, идея этого конкурса была в свое время заимствована нами у наших коллег из варшавской "Карты") обязательно обнаруживается несколько исследований, посвященных "польскому следу" в российских регионах.

"Мемориал" не отказывается от полонофильского наследия советских шестидесятников. И хотя мы понимаем всю условность этой мифологии, – мы не хотим полностью расставаться с романтическим образом Польши нашей молодости: зачем нам это делать? В течение последнего полугода мы видим, как неожиданно и как бы из ниоткуда дух Шестидесятых воскресает на московских улицах и площадях, воскресает не в детях даже, а во внуках и правнуках шестидесятников. Думаю, и "польскому мифу" не миновать воскреснуть в том или ином виде в сознании новых поколений.

Но за два десятилетия работы с советским прошлым мы постепенно ушли от шестидесятнического представления о метафизической национальной вине одного народа перед другим или о столь же метафизической вине народа перед самим собой. Мы вообще ушли от представлений о "коллективной вине" – эти представления не соответствуют современному пониманию свободы и человеческого достоинства. В нашей работе нами движет не чувство коллективной вины, а осознание индивидуальной гражданской ответственности каждого из нас за события многодесятилетней давности, в том числе за события, которые происходили не с нами, а с нашими родителями, дедами и прадедами, – в той же мере, в которой каждый из нас несет гражданскую ответственность за происходящее в нашей стране сегодня. Впрочем, не каждый, – а лишь тот, кто согласен принять на себя эту ответственность. Тот, для кого историческое наследие – не пустой звук и не перечень великих побед и достижений, а национальная история целиком, со всеми ее взлетами и катастрофами, славой и позором.

Мы считаем, что в истории следует искать не вину – свою или чужую, – а осмысление трагедий прошлого и осознание собственной ответственности за них.

Мы хотели бы, чтобы это наше отношение к прошлому разделили с нами как можно больше наших сограждан.

Мы хотели бы, чтобы подобное отношение к собственной национальной истории постепенно выработалось и у наших соседей.

Может быть, этот подход даст нам возможность когда-нибудь придти к общей памяти об общем прошлом".

*Вследствие регламента церемонии публикуемый текст был произнесен не полностью.


Вручаемая лауреатам премии статуэтка

Елена Жемкова, Александр Гурьянов, Никита Петров, Арсений Рогинский

Источник: Международный "Мемориал"