Почему в России нет независимого правосудия? Круглый стол в "Мемориале"
В офисе общества "Мемориал" в Москве состоялся круглый стол на тему: "Независимый суд или "басманное" правосудие? Перспективы формирования правового государства в России". Мероприятие проводилось в рамках проекта "Демократия в России" аналитического центра Юрия Левады и Международного общества "Мемориал".
Обсуждались вопросы: "Что на практике означает понятие "независимый суд?", "Существует ли в России общественный запрос на такой суд и какие группы могли бы его артикулировать?", "С какими основными проблемами сталкиваются российские граждане в судах?", "Какие формы общественного контроля над судебной властью существуют?" и другие.
В качестве экспертов на круглом столе выступили юрист, судья Конституционного суда РФ в отставке, профессор Тамара Морщакова и социолог, директор "Левада-центра" Лев Гудков. Роль ведущей встречи исполняла Наталья Зоркая - социолог, ведущий научный сотрудник "Левада-центра", координатор проекта по программе "Поддержка судебной реформы".
Тамара Морщакова, рассказавшая об истории становления современной российской судебной системы и ее сегодняшних самых болезненных проблемах, поставила вопрос: "Какой основной, в глазах общества, признак должен свидетельствовать о том, что в стране существует независимое правосудие?"
По мнению экс-судьи, этот признак - предсказуемость судебных решений. Точнее - предсказуемость правового разрешения конфликта в суде:
"Суд используется для того, чтобы защищать права и свободы любого человека во всех сферах жизни. То, что делает суд, должно быть адресовано не власти, а обществу - в соответствии с тем, как в российских и международных нормах зафиксировано право каждого на суд, на справедливое правосудие. Это право принадлежит каждому, более того, это право нельзя ограничить ни при каких условиях. Ограничение права человека защищать себя в суде не может быть оправдано ничем. Оно, с точки зрения Конституции РФ, является абсолютным.
Человек идет в суд для того, чтобы защитить там свои права. Мы все исходим из того, что можем предполагать такую ситуацию: раз я прав, раз у меня есть определенные основания действовать так или иначе, то я могу ожидать справедливого решения.
Никто никогда не пошел бы защищать себя в суде, если б, исходя из осознания правовых основ своих действий, не мог бы предположить, что решение будет защищать именно право.
Поэтому я предлагаю такой признак, как лакмусовую бумажку, для ответа на вопрос о том, есть ли у нас независимое правосудие или нет. Если мы можем сказать, что решения суда в государстве предсказуемы, тогда мы можем предполагать, что оно есть. Если мы не можем сказать, что решения суда предсказуемы, то его нет, и нам незачем туда идти. Ведь вряд ли можно считать, что большинство обращающихся в суд преследуют цель с помощью суда оправдать свои незаконные действия.
И вот, исходя именно из этого тезиса, из того, что предсказуемых решений суда мы уже почти не ожидаем, я утверждаю, что независимого правосудия в стране нет. Значит, суд не занимает того места, которое ему предназначено, и не исполняет той роли, которую он должен исполнять".
"Само выражение "независимый суд" - это колоссальный парадокс, потому что зависимый суд - это не суд", - подчеркнула Тамара Морщакова.
Кроме того, эксперт напомнила об истории проведения в России судебной реформы и разъяснила, почему и от кого российские судьи зависимы.
Судебная реформа в России началась в 1991-1992 годах. Законодательно были закреплены положения о независимости, несменяемости и неприкосновенности судей. При этом из закона убрали административную и дисциплинарную ответственность судей.
"Когда они это получили, они решили, что это всерьез. И это дало на первом этапе очень большие результаты", - сказала Тамара Морщакова.
Однако примерно с 2000 года, по оценке эксперта, начался откат назад:
"Первый шаг, который показал судам, что они напрасно надеются на большую независимость, был очень простой. Положение о том, что судьи назначаются пожизненно, вдруг перестало иметь тот смысл, который в него вложен. Был введен пункт о том, что первый раз судья назначается на должность на три года. Через три года его можно убрать из судейского корпуса".
При этом, как отметила Тамара Морщакова, "законодатель был прозорлив" - он никого не обязал обосновывать прекращение полномочий судьи. "И обосновываться это стало очень просто: судья переставал быть судьей в связи с истечением трехлетнего срока его полномочий".
"На фоне общего принципа несменяемости судей такие детали меняют сущность институтов и принципов до наоборот. Если каждый, приобретший судейскую должность, через три года должен предстать перед каким-то органом, который будет решать, лишить ли судью полномочий, то что нужно сделать судье, чтобы остаться? Понятно, эти три года нужно закалять себя послушанием", - считает эксперт.
Также была введена дисциплинарная и административная ответственность судей.
Органы судейской корпорации, призванные защищать судей, стали рычагами воздействия на них:
"Сейчас данные органы стали орудием в руках председателей судов для решения любых вопросов по персоналиям судей. У этих органов председательские лица, лица председателей судов", - отметила Тамара Морщакова.
По ее словам, таких деталей, искажающих принципы независимости судебной власти, с 2000 года стало появляться много.
В свою очередь, Лев Гудков рассказал о результатах исследования того, как наши сограждане воспринимают суд.
По данным "Левада-центра", в российском обществе есть слой, требующий нового, независимого, суда. Это, прежде всего, молодые образованные люди, наиболее активная часть населения, занятая в бизнесе.
Однако подавляющее большинство, 70 процентов, активно не хочет идти в суд, воспринимает его как часть репрессивной государственной системы.
"Мы имеем общество, в котором правовой культуры в современном смысле практически не было. Общество, которое вышло из репрессивного государства", - также отметил эксперт.
Как показало исследование "Левада-центра", чаще всего наши сограждане обращаются в суды по "семейным" вопросам: развод, наследование имущества, а также за разрешением трудовых споров.
В тех же случаях, "когда противной стороной является государство, большинство априорно считает, что дело абсолютно проигрышно и ввязываться не надо или же следует искать обходные пути".
Главным же дефектом суда респонденты назвали его зависимость, прежде всего от исполнительной власти и от богатых людей.
Кроме Тамары Морщаковой и Льва Гудкова, в дискуссии также приняли участие Леонид Никитинский - юрист, журналист, обозреватель "Новой газеты", основатель и экс-президент Гильдии судебных репортеров, учредитель "Центра правовых программ Леонида Никитинского" и Владимир Римский - социолог, заведующий отделом социологии фонда "ИНДЕМ".