Директор Эрмитажа Михаил Пиотровский: "Обрести чувство исторического достоинства"

Юлия Кантор: Директор Государственного Эрмитажа Михаил Пиотровский рассказал, какой он видит программу по увековечению памяти жертв политических репрессий.

Программа по увековечению памяти жертв репрессий разрабатывается довольно давно, но так и не принята и, насколько известно, не сформирована даже в целом. Теперь создана рабочая группа: это сдвинет дело с мертвой точки?

– Если весь Совет по правам человека начнет обсуждать вопросы увековечения памяти жертв репрессий, будет много красивых слов о том, как это важно и своевременно. А толковая рабочая группа должна заняться конкретными делами – определить юридический статус будущих мемориалов, их финансирование, концепцию развития. Это незаметная деятельность, но именно она, а не правильные слова на больших собраниях, определяет эффективность начинания.

– Что нужно сделать в первую очередь?

– Нужно в первую очередь определить для себя, как рассказывать об истории сталинизма. Какими должны быть музеи, памятники, посвященные жертвам репрессий, о чем они должны говорить, что пропагандировать? Можно устроить некий музейный Диснейленд, как это происходит в некоторых постсоветских государствах, где туристам предлагают аттракцион «ГУЛАГ» Можно пафосно, с морализаторской интонацией политизировать исторические факты и вызвать аллергию. А можно просто рассматривать свою историю – не без эмоций, конечно, но без надрыва. Эмоциональный выдох должен быть, как я думаю, итогом, следствием погружения в эту тему.

Есть интересный опыт в Польше, например, в музее Варшавского восстания, есть израильский музей Катастрофы «Яд-ва-Шем», есть мемориалы на местах концлагерей в Германии. Но механически перенять опыт невозможно, тем более что тема советских репрессий – совершенно особая. В ней очень много пластов – личных, политических, географических, документальных и даже художественных. У нас ведь нет опыта создания таких памятников, хотя экспозиции, и очень хорошие, в российских музеях появились. Они акцентированы именно на истории. Музеи, как мне кажется, могут быть структурообразующими в сложном рассказе о болезненной теме репрессий: они рассказывают зримо, документально, в них возможен и элемент театрализации. Музей собирает, сохраняет, изучает и представляет.

Парадигма концепции по увековечению памяти жертв репрессий должна быть, как мне кажется, именно такой. Ее реализация невозможна без сотрудничества с архивами, министерствами, общественными организациями. И, конечно, не стоит упрощать задачу: речь идет, должна идти, не только о создании мемориалов или экспозиций, но и о долгой и тактичной программе по изучению этого периода.

Уважение к трагедии

На прошлой неделе состоялось первое заседание рабочей группы по подготовке предложений, направленных на реализацию программы увековечения памяти жертв политических репрессий. Распоряжение о ее создании было подписано президентом 27 декабря 2011 года, в состав вошли представители различных министерств, региональных властей, архивных учреждений, общества «Мемориал».

– Зачем государству в очередной раз нужно будировать некомфортную тему сталинских репрессий?

– Это очередной этап осмысления собственной истории. Государство, стремящееся быть сильным, без этого не обходится. Историческое достоинство формируется постепенно, через познание прошлого во всей его полноте. Без прикрас, с горем, обидами, черными страницами. Нам еще только предстоит его обрести, поскольку десятилетиями, переписывая историю, мы лишались его.

– Декларируемая сверху десталинизация не находит отклика в обществе, порой даже вызывая раздражение...

– Я считаю, что чем чаще мы произносим слово «Сталин», тем больше мы этого посредственного человека делаем исторической личностью. Нам нужно разбираться со своей историей без упрощений, не валя все беды на одного Сталина. Он что – один был, никого рядом не существовало, никто вместе с ним и до него эту систему не создавал?! Сталин не был первым – действовал на фундаменте, заложенном Лениным, он действительно продолжатель дела Ленина. Фигура довольно средненькая. Он создал систему для посредственностей.

– Сталин создал государство, во главе которого стояли посредственности, потому они и чувствовали себя неуверенно, всегда готовые в страхе за себя «сдать» коллег?

– Он создал государство для посредственностей, чтобы удобно было ими же и манипулировать. Нельзя забывать о вине нации, а то у нас получается – все жертвы и только один палач. Остальные как бы чистенькие. Так не бывает. Многие репрессированные, пострадавшие, увы, тоже не безгрешны: сами систему создавали, сами ей служили. Кровью с ней повязаны.

– Вам не кажется, что социальное отторжение правды о сталинизме связано с подсознательным комплексом вины за это самое «соучастие» нации?

– Конечно, это естественная вещь: когда мы чувствуем дискомфорт, даже неосознаваемый прагматически, то стараемся его «замолчать». Но это инфантилизм сознания. Его надо преодолевать.

– У разных народов – разная культура памяти. Например, у поляков – это культ героев поражения, для них жертвенность важнее победы. В российской традиции ситуация иная: у нас в стране чтят в основном лишь победителей.

– Да, поскольку у нас победа ассоциируется с силой. Хотя это не всегда так. Что касается темы культивации страдания, то она доминирует и в армянской культурной памяти, и в еврейской. Трагедия, ее переживание, осмысление составляют часть национального самосознания. В России это тоже должно быть – уважение к трагедии как к неотъемлемой части прошлого, не менее важной, нежели победы. Необходимо долго и скрупулезно работать над тем, чтобы общество восприняло период сталинизма не как нечто постыдное, что нужно прятать и скрывать, но как трагедию. И как данность. И не дистанцироваться от нее. У Ахматовой это очень точно сформулировано: «Я была тогда с моим народом там, где мой народ к несчастью был». Большая ошибка многих разоблачителей Сталина постсоветского времени, что акцент был сделан именно на позорности той эпохи, а не на трагичности ее. Так воспитывалась ненависть, а не сопереживание.

– На первом заседании рабочей группы обсуждалось и так называемое дело Супруна, осужденного за издание Книги памяти (завкафедрой отечественной истории Поморского государственного университета профессор Михаил Супрун и руководитель информационного центра УВД по Архангельской области полковник Александр Дударев, занимавшиеся исследованием судеб репрессированных и составлением книги памяти, в конце 2011 года были осуждены по уголовным статьям. – «МН»).

– Это тревожный прецедент: ведь получается, что стать фигурантом уголовного дела может любой исследователь или сотрудник архива, занимающийся темой репрессий. Мы живем в субкультуре недоверия, так что не стоит удивляться подобным сюжетам. Но обязательно нужно искать пути, чтобы застраховать историков от таких опасных нелепостей. Наша рабочая группа, я уверен, должна заняться этим отнюдь не в последнюю очередь.