Тоталитарный нафталин

Казалось бы, смешно доставать чучело из шкафа, трясти им, пугая детей и раздражая обывателей. Часто общество именно так воспринимает все, связанное с процессом десталинизации. «Ну, дескать, было и прошло, чего ворошить-то?! Пережили – в день сегодняшний пора: жить, работать, детей растить».

Надо быть в настоящем. Вот только порой кажется, что символическую сталинскую шинельку тоталитаризма, в шкафы сознания запрятанную, моль долго еще не съест. Ибо чьи-то заботливые руки нафталин регулярно подкладывают. Кто эти «заботливые»? Да мы с вами! Каждый в меру сил и опыта льем воду на мельницу тоталитаризма.

Лично для меня, в силу гуманитарного образования и профессиональной деятельности, тоталитаризм имеет вполне конкретное лицо – это лицо Сталина. Помните, как у Осипа Мандельшатма:

«Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища».

Или вот еще:

«Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него - то малина
И широкая грудь осетина».

(Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995)

Стих «Мы живем, под собою не чуя страны» - своеобразная рефлексия поколения. На митинге 30 октября я заметила, как трудно дались эти строки молодой и талантливой девушке. Не ее это, не чувствует она силу данных слов и чувства автора ей, слава Богу, не ведомы. А ведь «нет» сказать не смогла и другой стих не выбрала, предпочла чужими словами давиться, нежели отказаться от того, что дали и выбрать иное. Вот они мизерные корешки тоталитарного сознания! Что это? А это он и есть – тоталитарный нафталин. Его запах, подобный запаху пота, страха, портянок, если хотите, ощущается тогда, когда мы недоуменно восклицаем: «Тебе что, больше всех надо?!» или перебиваем собеседника фразой: «Это не по телефону!» Мы – больные люди, ибо у нас мания преследования. С чего бы? Да все оттуда, из далеких 1930-х годов.

А уж как силен запах тоталитаризма в образовательных учреждениях! «Если ты не … (сделаешь что либо), то я сообщу… (директору или родителям, в зависимости от того, кто в данной ситуации страшнее и карательнее). Моему сыну в начальной школе директор казался чем-то типа сатаны, чье незримое око всегда все видит и стоит лишь чуть-чуть провиниться – кара последует незамедлительно. Большой брат смотрит на тебя? Для России это чувство – безусловное завоевание XX века.

Есть еще цитата из школьно-бытового, своеобразная классика: «Ты что, самый умный?» Посчитайте на досуге, сколько людей в состоянии ответить на этот вопрос адекватно. Страшно быть умным? Ага, ведь их сажают или уничтожают.

На одном из семинаров учительницу обществознания спросили: «Скажите, а в школе есть репрессии?». Ни секунды не медля, дама ответила «Да» таким тоном, будто ее спросили о второй обуви. А знаете, как наказывают первоклассников в одной из пермских школ? Тех, кто плохо себя ведет (это определяет учитель своей единоличной властью и статусом) ставят стоять всю перемену возле учителя. Заговорить или отлучиться можно только с согласия взрослого, а его еще получить надо. На мой вопрос, почему так, «милая» дама улыбается и, не приходя в сознание, в котором должны быть знания по возрастной психологии и понимание того, что, отстояв перемену, шалун будет резвиться на уроке, отвечает: «Так как же еще с ними?»

И ведь страшно ёрничать что-то типа «попробуйте розги». Попробует и скажет, что родители посоветовали. А вот предложение попробовать договариваться, вырабатывать некие конвенции, правила, - встречает недоумение. Как? Зачем? Ведь через власть, основанную на страхе и публичном унижении проще и до поры до времени эффективнее. Тем более изгонять из чада пронафталиненный дух будут другие: в семье и, если повезет, в старшей школе-вузе.

Беда в том, что из маленьких унижений вырастает большая ненависть к людям или тотальное равнодушие, или потребность при наличии мало-мальской власти употребить все, что когда-то использовали, давя тебя самого.

Сегодня десталинизация для меня – это проветривание старых шкафов нашего сознания. Давайте выбрасывать шинели, френчи, кители прошлого, пытаясь ограничить власть учителя, полицейского, судьи - любого, стремящегося уничтожать, карать, репрессировать. И быть может тогда, мы не увидим в зрачках представителей власти отблесков тоталитарного прошлого, блистательно описанных поэтом:

…Но вдруг в глазу, сощуренном нестрого,
Слезящемся прозрачной милотой,
Сверкнет зрачок, опасный, как острога,
Осмысленный. Жестокий. Молодой.

И в воздухе пахнет козлом и серой,
И загустеет магмою озон;
И радуга над речкой станет серой,
Как серые шлагбаумы у зон.

Собьются в кучу женщины и дети.
Завоют псы. Осыплются сады.
И жизнь на миг замрет на белом свете
От острого предчувствия беды.

По всей Руси – от Лены и до Волги –
Прокатятся подземные толчки…

(Леонид Филатов. «Пенсионеры»)

Об авторе: Мария Черемных,
менеджер просветительских проектов Молодежного «Мемориала», г. Пермь