Памяти Виктора Балашова

Балашов Виктор Алексеевич В возрасте 75 лет скончался Балашов Виктор Алексеевич (1942-2016), диссидент, политзаключенный советской эпохи, ученый и программист. Многие годы Виктор Балашов, находясь в эмиграции, занимался увековечиванием памяти жертв сопротивления тоталитарному режиму.

 

Балашов Виктор Алексеевич

1942, 10 февраля — Родился в Москве.

1953-1960 — Учёба в Киевском суворовском училище. Покинул училище досрочно, не приняв воинской присяги.

1960–1961 – Работа фотографом в центральной типографии генштаба им. Дунаева в Москве.

1961-1962 — Работа фотографом в Бюро иностранной военной литературы (так называемой 4-й редакции "Воениздата") в Москве. Создание и участие в подпольной студенческой группе "Союз свободы разума". Написание и распространение манифеста "Союз свободы разума".

1962, март — Арест вместе с двумя товарищами по Киевскому суворовскому училищу – Алексеем Григорьевичем Мурженко и Сергеем Николаевичем Кузьминым, а также Юрием Павловичем Фёдоровым.

1962, 20 июля. — Приговор: Балашову – 7 лет; Мурженко – 6 лет; Фёдорову – 5 лет; Кузьмину – 4 года с отбыванием наказания в подразделениях строгого режима (ст. 70-1 и 72).

1962, сентябрь. — Этап поездом в Свердловск. Прибытие в Потьму. Пересыльная тюрьма Мордовского управления лагерей "Дубравлаг". Помещение в 7-ю зону на станции Сосновка. Встреча с представителями других подпольных студенческих групп.

1963, март — Побег из лагеря. Повторное осуждение (ст.188-1) и увеличение срока заключения на 3 года с содержанием в крытой тюрьме. Направление во Владимирскую тюрьму.

1963-1966 – Владимирская тюрьма.

1966-1972 – Отбывание оставшегося срока наказания в лагере особого режима в 10-й зоне в Потьме (как "особо опасный рецидивист"). Встреча в лагере в 1971 г. с осужденными по ленинградскому самолетному делу А.Мурженко, Э.Кузнецовым, Ю.Федоровым.

1972 — Освобождение.

1974 — Эмиграция в США.

* * *

 


Oтрывок из интервью с Виктором Балашовым

"<...> Если говорить о своеобразных психологических пытках, особенно жестоким испытанием стала первая ночь. Перед тем как поместить в одиночную камеру, меня направили (и я полагаю, что и всех других) в баню. Баня была большая, холодная, без горячей воды. И главное – было ощущение, что здесь как раз стреляют. И вот это ощущение, что ты оказался полностью в обнаженном и незащищенном состоянии, было действительно вызовом личности, толчком к тому, чтобы как-то выстоять и понять, как быть дальше.

Дело у нас, как полагали чeкисты, всесоюзное. Но потом они заключили, что это происходило только в Москве и , может быть, где-то еще в других городах. Словом, судить нас и вести дело решили в московском отделении ГБ и перевели в Лефортово.

До суда меня и Юру Федорова отправили в институт Сербского. (Еще одно испытание на психологическую крепость.) Возглавлял его знаменитый профессор Лунц. Я объявил голодовку, полагая недопустимым, что вместо нормального суда могут загнать в дурдом. Попасть в дурдом мне не улыбалось. И я, откровенно говоря, этого более всего опасался, потому что, когда у тебя нет близких, то шансы выйти оттуда почти нулевые.

Когда было уже ясно, что нас арестуют, мы думали, что нет худа без добра: по крайней мере, увидим всех, кого хотим увидеть и кого на свободе не увидишь – несогласных с советской властью (впоследствии диссидентов).

А по тем временам встретить их было можно на площади Маяковского. Но там все было засвечено. Всегда существовал риск, что если там появляться, то рано или поздно тебя обнаружат. Принцип же нашего кадетского дела был подпольный. Так что, мы избегали открытого выхода – до выхода с нашим манифестом.

Это было 23 февраля 1962-го, отмечался День Советской Армии. Это был день, когда мы официально распространили все наши манифесты. В это время в Политехническом музее проходил студенческий сбор. До этого листовки мы рассылали по почте, а в тот день делали это уже по всей Москве.

В чем же заключалась концепция манифеста и самого дела? Философской основой стал неомарксизм, или ревизионизм, но, конечно, не необольшевистский: наша идеология не носила характера насильственного свержения власти.

Мы надеялись, что вызовем этим манифестом фурор: есть некая – открытая или закрытая – оппозиция, подпольное движение "Союз свободы разума", который призывает к интеллектуальной свободе, касающейся как академические институты, так и религиозные и профессиональные, включая и военные.

Это была своего рода проверка: можно ли будет поднять студенчество как единую интеллектуальную массу к протестным действиям? А после публикации и распространения манифеста по тому, как он воспринимался, мы пришли к решению (это было за 2-3 недели до нашего ареста), что, вероятнее всего, надо переждать, что время еще не пришло, что надо уходить в подполье, надо не выдавать себя, постараться замести следы, чтобы на нас не вышли, и дождаться того момента, когда будет ясно, что такая вот весна наступает.

Интересным в этой истории является факт, что манифест удалось отпечатать в закрытой типографии Бюро иностранной военной литературы, которая не контролировалась КГБ, а принадлежала институту ГРУ, Главному разведовательному управлению (В.Балашов в то время там работал. – прим. ред.). Сначала я сделал фотокопию, а затем на ратопринтере ее размножил. Сотрудники Бюро меня спрашивали: "Ты что, порнуху делаешь?" – "Да, конечно".

Когда мы начинали это дело, был у нас с Аликом простой принцип: чем меньше, тем лучше. То есть, мы вдвоем делаем это дело, мы отвечаем за него, а создаем иллюзию, что существует такая организация, которая пытается изменить советский мир.

Организация – это было очень важно. Мы считали, что если будет открытый процесс, то сможем показать, что существует движение протеста. И тем самым привлечь к себе внимание. Но более всего мы хотели запугать режим: есть что-то такое, чего им следует опасаться. И где-то мы верили, что люди разделяют наши взгляды <...>

-------------------------

Дело № 28/62 л

ИЗ ПРИГОВОРА

Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики 20 июля 1962 г. г. Москва. Судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда в составе: председательствующего Климова, народных заседателей Бычкова и Герасимова с участием прокурора Молочкова, рассмотрев в закрытом судебном заседании дело по обвинению…

На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 303 и 315 УПК РСФСР

ПРИГОВОРИЛА:

Признать виновными Балашова Виктора Алексеевича, Мурженко Алексея Григорьевича, Федорова Юрия Павловича и Кузьмина Сергея Николаевича по ст. ст. 70 ч.1 и 72 УК РСФСР и определила им меру наказания:

Балашову Виктору Алексеевичу — лишение свободы сроком на семь лет с отбыванием наказания в подразделениях строгого режима.

Мурженко Алексею Григорьевичу — лишение свободы сроком на шесть лет с отбыванием наказания в подразделениях строгого режима.

Федорову Юрию Павловичу — лишение свободы сроком на пять лет с отбыванием наказания в подразделениях строгого режима.

Кузьмину Сергею Николаевичу – лишение свободы сроком на четыре года с отбыванием наказания в подразделениях строгого режима.

Мерой пресечения Балашову, Мурженко, Федорову и Кузьмину оставить содержание под стражей.

 

Балашов Виктор Алексеевич

 

В публикации использованы материалы The Pushkin Society in America и Международного общества "Мемориал"